Шрифт:
Пиманов Алексей Викторович, Яновский Борис ГеоргиевичАлександровский сад
Авторы собираются проследить судьбу своего главного героя, его жены, детей и внуков вплоть до начала ХХI века.
Авторы восхищены им, так как это настоящий, честный и умный «служака» в хорошем смысле этого слова, считающий, что своему государству надо Служить. Так воспитал его отец…
Правда, государство в лице сильных мира сего далеко не всегда говорит таким людям спасибо, а часто и вовсе забывает просто поблагодарить…
Часть первая
Глава 1
Май 1938 года
Ночная улица была пуста и безлюдна. Москва погрузилась в сон, и ей не было ровным счетом никакого дела до нескольких мужчин, появившихся из переулка в районе Ивановского монастыря. Двое из них несли лестницу. Третий следовал чуть позади, осматриваясь вокруг. В руках он держал какую-то палку. Вся процессия остановилась возле стены, на которой висел огромный портрет Сталина. Налетающие порывы ветра зловеще изгибали лицо вождя всех времен и народов. Тот, что шел позади, быстро оглядел соседний переулок и вернулся назад.
– Ну, чего там, Аким? – хрипло спросил один из мужчин.
– Чисто, – буркнул Аким и негромко свистнул в темноту. Из-за мужских спин появилось маленькое существо. Безразмерный пиджак и надвинутая на самые глаза кепка не давали возможности разглядеть, мальчик это или девочка.
– Залезай!
Аким протянул существу в пиджаке руку и помог взобраться на лестницу.
– Факел не урони, – буркнул он. В лунном свете зловеще сверкнул наган. – Зажжешь по команде. Ясно?
Человечек на лестнице перехватил факел, но ответить не успел. Из-за угла послышался тройной свист. Аким махнул шляпой и приглушенно крикнул:
– Все по местам!..
Мужчины бросились врассыпную, рассредоточиваясь в подворотнях и переулках. Наступила тишина, которую нарушил звук приближающегося автомобиля. «Существо» на лестнице выхватило из кармана коробок и, ломая спички, стало пытаться поджечь факел, нервно оглядываясь на тяжелый фургон, выкатившийся из переулка. Наконец одна из спичек зажглась, и факел запылал. Но когда до грузовика осталось не более двух десятков метров, человечек на лестнице вдруг сделал несколько демонстративных взмахов факелом, явно привлекая к себе внимание. Послышался скрип тормозов, и машина замедлила ход. А когда она поравнялась с домом, факел коснулся портрета Сталина, и яркие языки огня побежали по полотнищу вверх. Машина притормозила на перекрестке, и из нее высунулась голова:
– Что же ты, гад, делаешь?! А ну, гаси свою хреновину и быстро сюда!
В это время чья-то тень отделилась от грязного подъезда и вскочила на подножку грузовика. Послышались выстрелы, и машина, резко вильнув, врезалась в стену дома. С другой стороны улицы к ней бросились еще несколько человек. Когда они уже были совсем близко, задняя дверца фургона распахнулась, и оттуда стали выскакивать люди в военной форме. Кто-то пытался отстреливаться, кто-то метнулся под грузовик, но в тесном переулке охранники были как на ладони. Через несколько минут все было кончено.
Оттолкнув труп военного, Аким вскочил в фургон, в котором один на другом стояло четыре дощатых ящика. Ударом топора он сбил крышку верхнего.
– Фонарь!
Косой луч фонаря осветил содержимое.
– Вот они… – чуть слышно прошептал Аким и облизнул пересохшие губы.
Внутри ящика лежали коробки с бриллиантами.
Первый солнечный луч коснулся колокольни Ивана Великого, разбудил ворон, дремавших на смотровой площадке, осторожно добрался до купола Большого Кремлевского дворца. Как будто дожидаясь этого, минутная стрелка кремлевских часов сделала еще один шаг, и куранты на Спасской башне величественно отбили шесть ударов.
Из подъезда третьего жилого корпуса Кремля, торопливо натягивая на ходу шинель, появился человек лет пятидесяти. Вахтенные на постах отдавали ему честь и пропускали без вопросов. Выправка и стремительная походка выдавали в нем бывшего военного. За ним еле поспевал человек с ромбами майора в петлицах.
– Как это произошло?
– Подробностей пока нет, товарищ Шапилин, но наши люди уже выехали на место.
Шапилин глянул на часы и, не замедляя шага, спросил:
– Что из алмазной коллекции уцелело?
– Точно сказать трудно…
Заведующий особым сектором ЦК Петр Шапилин буквально ворвался в Первый правительственный корпус. Услышав последние слова, он остановился на лестнице и грозно крикнул своему спутнику:
– Что значит – трудно? Вы кто – сотрудник особого сектора или гадалка с Тишинского рынка?
Майор вытянулся в струнку:
– Никак нет, не гадалка!
Через минуту разъяренный Шапилин влетел в свой кабинет, в котором, несмотря на ранний час, уже сидели несколько сотрудников особого сектора. При появлении начальника все встали. Майор продолжал доклад на бегу:
– Надо сверить по описи…
Шапилин махнул рукой, тем самым как бы приказывая всем сесть.
– … Но из МУРа доложили, что бльшая часть ящиков взломана.
При этих словах бледное лицо Шапилина побагровело:
– Из МУРа?!
Майор судорожно выдохнул:
– Так точно!
Шапилин обвел подчиненных тяжелым взглядом и закричал так, что звякнули стаканы на столе:
– Срочно, вы слышите – срочно блокировать сыскарей! Иначе к утру вся Москва будет гудеть о пропавшей коллекции алмазов из Кремля!
Один из присутствующих сотрудников поднялся с места и, сжимая в руках фуражку, виновато сообщил:
– Петр Саввич, руководство МУРа уже в курсе.
Шапилин расстегнул ворот френча и обреченно сел за стол. Сотрудники отдела застыли в ожидании приказа. Обдумав ситуацию, Шапилин устало спросил:
– Живые есть?
– Живых нет… Но пропал водитель.
– Фамилия водителя, – машинально проговорил Шапилин.
В комнате воцарилась тишина. На лице Петра Саввича отразилась растерянность.