Александровский cад
Шрифт:
Комендантша тетя Катя ходила по подъезду и звала котенка:
– Мурзик! Мурзик!! Кис-кис-кис… Вот чертенок, куда ж ты запропастился?
Она поднялась еще на один этаж:
– Му-рзик! Кис-кис-кис… Где ты, паршивец?!
Мурзик сидел возле квартиры Чугуновых, принюхиваясь к запаху, тянувшемуся из-под двери.
– Ах, вот ты где! – Комендантша наклонилась, чтобы поднять котенка, но в этот момент услышала чьито приглушенные голоса.
Тетя Катя приложила ухо к замочной скважине – голоса стали отчетливей. Наконец, она решилась и нажала звонок. А когда ответа не последовало, постучала по деревянному косяку и громко спросила:
– Вера! Это ты?
Опять никто не ответил. Она еще раз постучала и прислушалась. За дверью стояла гробовая тишина.
– Померещилось, что ли? – спросила она, обращаясь к котенку, но тот только зажмурился и начал царапать дверную обивку. Тогда Тетя Катя сняла с пояса связку ключей и, найдя нужный, отперла замок. Дверь скрипнула и отворилась. В прихожей никого не было.
– Вер, ты дома? – на всякий случай спросила она.
Ответа не последовало. Комендантша прошла на кухню. На плите стояла кастрюлька, а под ней горел огонь. Взяв тряпку, чтобы не обжечься, тетя Катя сняла крышку. На дне кипятились иглы от шприца. Она не сразу почувствовала за своей спиной движение, а когда обернулась, затараторила:
– А вы… Вы кто? Как сюда попали?
Но ответа тетя Катя так и не получила. Владимир Казарин слегка ударил ее в шею в сонную артерию, и комендантша, закатив глаза, грузно осела на пол.
– Да не волнуйся ты, через двадцать минут она придет в себя, – произнес Владимир Константинович, увидев испуганные глаза Анны и пощупав пульс комендантши.
Затем он вынул из кастрюли иглу, надел на шприц и протянул его любимой.
– Коли прямо под лопатку.
Анна дрожащей рукой сделала укол и тревожно посмотрела на Казарина.
– Тебе надо к врачу.
Владимир Константинович надел рубашку и устало ответил:
– Негоже офицеру, да еще бывшему медику, из-за всякой ерунды бегать по больницам. – Он накинул плащ и шагнул к двери. – Надо уходить, Аннушка…
Все тем же черным ходом они спустились вниз и неспешным шагом под ручку направились в сторону
«Ударника». Со стороны Владимир и Анна напоминали обычную парочку, вышедшую на прогулку. Некоторое время она молчала, но наконец не выдержала и робко спросила:
– Володь, а она точно не умрет?
– Комендантша? Не переживай. Через час будет скакать как коза, – успокоил ее Владимир Константинович. – Разве я похож на убийцу симпатичных пожилых дам?
Анна ничего не ответила, только улыбнулась и крепче прижалась к его руке. Так они и дошли до самого «Ударника». Было еще светло.
– Черт, как же не вовремя ее принесло, – вздохнул Казарин. – Еще часа два где-то придется слоняться…
Договорить он не успел – на мостике через Отводной канал показался патруль. Долго не раздумывая, Анна подтолкнула Казарина к кассам кинотеатра, и они скрылись за стеклянной дверью. Подойдя к окошечку, она сунула деньги и попросила:
– Два билета, – и тут же добавила: – На последний ряд.
Кассирша усмехнулась:
– Именно на последний?
Анна покраснела и вновь улыбнулась. Кассирша протянула два билета и, проводив их взглядом, вздохнула:
– Счастливая…
Когда они пробрались в зал и заняли свои места, на экране уже начался фильм «Жди меня».
Глава 27
От Климовой Алексей сразу направился домой. Он шел по улице и тщательно обдумывал все, что узнал в это утро. Неожиданно в самом начале улицы Герцена он увидел сатуратор.
Вот уже три года, как в Москве не торговали «шипучкой», поэтому один только вид давно забытого прибора, которым газировали воду, обрадовал Казарина как мальчишку. Сам себе удивляясь, Алексей подошел и как зачарованный уставился на сатуратор. Постеленная на тележке клеенка, две стеклянные колбы для сиропа, круглая мойка с дырочками и ручкой сбоку, баллон с газом – все было до боли знакомо и так непривычно в военной Москве. Рядом топтались несколько чумазых мальчишек.
Чернявый продавец лукаво подмигнул Алексею, поставил на мойку стакан донышком вверх, повернул ручку, обдав стеклянное нутро стакана фонтанчиком воды, и весело спросил:
– Ну что, служивый, на двадцать или на сорок?
На прилавке лежало два черпака. Один был поменьше – на двадцать граммов, другой – побольше – на сорок.
– Давайте на всех, – непонятно чему улыбнувшись, ответил Алексей.
– Ура! – закричали ребята и, толкая друг друга, кинулись к продавцу.
А тот лихо зачерпнул большим половником сироп, сцедил его в помытый стакан и залил сверху шипящей газированной водой. Казарин осторожно взял вспотевший стакан и с удовольствием начал пить.
Зайдя в квартиру и поцеловав жену, он не раздеваясь сел за письменный стол и стал внимательно изучать томик Карамзина. Прощупав обложку и корешок, но ничего не обнаружив, Алексей начал листать страницу за страницей, стараясь хоть таким образом найти ответ на вопрос, почему этой книгой интересуется одновременно столько людей и куда делась англичанка. Потратив на это час, он уже был готов сдаться, но тут его внимание привлекла одна странная деталь. У книги отсутствовала последняя страница. Сначала Алексей этого не замечал: его терпение заканчивалось на оглавлении. Но потом увидел тоненькую полоску с остатками какого-то тисненого рисунка. Было совершенно очевидно, что когда-то в книге имелась еще одна страница, которую кто-то аккуратно отрезал лезвием или тонким скальпелем.
– Как прошел день? – раздалось над самым Лешкиным ухом.
Таня села напротив и оперлась подбородком на руки.
– М-м-м… – промычал в ответ Алексей и принялся что-то искать на столе. Затем он посмотрел на жену, как будто видел ее первый раз, и неожиданно спросил: – Где у нас карандаши?
Таня тяжело вздохнула, вынула из чернильного набора, стоявшего у Алексея под самым носом, простой карандаш и протянула его мужу. Ни слова не говоря, Казарин выудил из ящика старое лезвие, накрошил грифель и аккуратно раскидал порошок по внутренней стороне обложки.