Альфа Центавра
Шрифт:
— То есть как, где?! — ужаснулся он. — Тем более это был не мешок, а рукавица, но с Ониксами.
— Да не парьтесь, — сказал Василий Иванович, — у меня еще есть. — И добавил: — Впрочем, сейчас, кажется, нет. И знаете почему? Только что изготовил большую партию шашек, шахмат и домино.
— Из ониксов? — удивился Пархоменко. И добавил: — Лучше бы из янтаря.
— У нас янтаря нет, или он дороже.
— Дороже Аников? — тоже удивился Котовский.
— Ну, тогда они еще не были Аниками, а так только:
— Простые Ониксы.
— Такие дешевые-е, даже удивительно, — сказал Котовский. И добавил: — Надо было их смешивать с золотом.
— Перстни делать? — Вася.
— Естественно.
— У меня нет знакомого в Нью-Йорке, как сказал один колумбиец одному американцу, когда они вместе дули брызги виски на огонь, чтобы он посильнее вспыхивал, чтобы было веселее в этом захолустье, и закусывали листьями коки.
— Теперь есть, — ответил Котовский. — Как и тогда Ричард Гир.
— У тебя есть золото? — удивился Василий.
— Дак будет. Скоро.
— Надо было предупреждать.
— Послушайте, парламентеры, а где, этот Залетный? — Пархоменко остановился посреди широкого перекрестка.
— Ни души, как в Мастере и Маргарите, — остановился и Котовский.
— Вот зараза, очень хитрый оказался, — ударил себя по лбу Василий Иванович. — Он в бане.
— Не может быть! — воскликнул Котовский.
— Я бы не остался, — согласился Пархоменко, — это глупо.
— Так он с Альфы.
— Вернемся?
— Я не уверен, так мы его вообще упустим.
— Да-а, альфовец, тем более пьяный, а обманул нас, настоящих аборигенов.
— Ну, что будем делать?
— Давайте разделимся, я останусь здесь, Птаха, пойдет дальше по проспекту, а ты, Вася, как грится:
— Иди в баню.
— Я в баню? Хорошо, там две телки, трахну их заодно, — ответил Василий Иванович.
— Не соблазнишь.
— И знаешь почему? Они же ж мер-р-т-т-в-ы-ы-е-е-е.
— Да пусть идет, — сказал Пархоменко.
— Да, Вася, иди, ты всё равно не в доле, — согласился Котовский.
— Запарь там парку покрепче, авось оне оживут, да и трахнешь их заодно действительно.
— Ха-ха-ха, — добавил Пархоменко. — Ты туда? — обратился он к Котовскому. — Тогда я прямо.
— А ты иди назад, — обратился сам к себе Василий Иванович.
— Любишь? — спросил Котовский.
— Кого, в том смысле что, что? — сказал Вася, — трахаться?
— Командовать! — крикнул уже отошедший довольно далеко Пархоменко.
— Да, парень, у тебя природная склонность быть командиром ударной дивизии.
— Дак, да, согласен. — И Василий Иванович, понуря голову пошел в баню. Не очень, значится верил в реальность будущего.
Далее, что уже произошло в бане?
Трое сидели за длинным чистым столом и играли в карты.
— Ты эта чё бросил-а, или дальше пойдешь? — услышал Вася, а еще не вошел, а только взялся за ручку двери.
— Тихо!
— Что? Щас быстро послушаем, и продолжим. — И пошло, поехало:
— Северный чуть-чуть отвалил, но из Сибири уже идет сплошная стена, и что самое интересное, не идет даже, а летит, летит, практически:
— Как пух Эола, — то разовьется, то совьется, и бьет и бьет всех по ногам.
— А с Запада?
— С Запада, говоришь? А! с Запада. Так и прет, так и прет, можно сказать не частями, а Легионами целыми.
— Не отбиться.
— Однозначно. Все замерзнем.
— Почему?
— Так мертвые обычно замерзают.
— Это верно, но идет-то на нас силами неисчислимыми жара, а не холод.
— Что?
— И грю, если ты плохо слышал, идет:
— Красная жара.
— Да подождите вы, дайте послушать, — услышал Вася, резкий раздражительный пронзительный голос. — О! узас, точно идет. И сила эта непобедимая. Волосы на голове у Василия Иванович встали дыбом, и он решил не входить, а:
— А неслышно, хотя и со скрипом приоткрыл дверь, и вполз в вестибюль шикарной сауны.
— Что это было? — услышал он добрый голос.
— Хе с ушами, — ответил злой. И добавил: — Ай, ай!
— Ты чё? — спросил Дро.
— Хорек какой-то пробежал.
— Даже не пробежал, а быстро прополз, — добавил добрый голос.
— Прекратите меня пугать, — сказал Дро, — я еще не совсем протрезвел. И тут Василий Иванович поднялся во весь свой богатырский, впрочем, небольшой рост, и рявкнул:
— Ты справа, ты слева!
— А я? — вставил Дро.
— По центру.
— Что же вы будете делать? — задал Дро риторический вопрос.
— Я вас прикрою. Люди встали, и против своей воли, как загипнотизированные, рванулись с трех сторон, но не к двери в парную, как думал по умолчанию Вася, а на улицу, и:
— Бежать, бежать и бежать, как можно дальше от этого места.
Потом, разумеется, вернулись. Вася сидел за столом и пил чай с Мишками на Севере, Красной Шапочкой и Верблюдом на Юге. Одна девушка заглянула в приоткрытую дверь и посоветовала:
— Ты шоколад бери, бери не стесняйся.
— Заходите, — сказал Вася, держа блюдце у губ, и даже не дернувшись на этот приятый голосок.
— Зачем?
— Допрос будет.
— Зачем? — опять тоже.
— Зачем создали паническую ситуэйшэн в мирное время. Они зашли и скоро-нескоро, но, наконец выяснилось, что Василий Иванович ошибся-то, а они только так:
— Погулять вышли.
— Дубина ты сие протяженная, — так прямо и сказала ему та, всех отношения симпатичная леди, которая ранее так была добра к нему.