Альфа Эридана(сб. из периодики)
Шрифт:
– Пошли, Джим, - со вздохом произнес Банч.
– Нам нужно успеть.
…Первую глубокую вылазку экипаж “Тритона” предпринял на следующий день. Банч, Майк и Гейтс разместились перед экраном в ракетоплане. Белл и Кнор забрались в кабину вездехода, накрылись прозрачным колпаком, проверили связь, медленно двинулись в глубь леса.
Через несколько километров пути они благополучно форсировали неширокий ручеек, повернули направо и все так же неторопливо поползли вдоль его песчаного берега. Появились небольшие птицы. Они были похожи на земных. Места, до которых добралась танкетка, дышали спокойствием и благодатью.
На краю зеленого оврага вездеход приостановился. Затем Белл осторожно спустил машину по невысокому склону на аккуратную полянку, густо заросшую травой. Размеры этого странного заповедника были невелики - площадка в длину 100-120, а в ширину 25-30 шагов. С трех сторон она была окружена деревьями, а с четвертой, откуда подошел вездеход, пологим валом высотой не более трех метров.
Танкетка продвинулась в центр полянки и остановилась. Герметически закрытая кабина надежно защищала экипаж от любой опасности.
Через минуту точнейшие приборы произвели биохимические анализы. Ознакомившись с ними, Кнор раздраженно заявил, что даст себя четвертовать, если эта полянка не является точной копией их университетского сквера на базе.
Пробыв еще с полчаса в заповеднике и не обнаружив ничего интересного, благополучно возвратились.
– По-моему, никакого заповедника и никакой опасности уже давно нет, - проворчал Белл, выбираясь из кабины вездехода.
– Когда-то, возможно, так оно и было, а затем пришельцы все демонтировали, а саму “опасность” увезли на базу, позабыв про щит.
– Еще нужно проверить, - возразил Кнор.
– Завтра сходим еще раз на эту райскую лужайку, а затем исследуем и другие места, указанные на схеме.
Поход однако пришлось отложить. Ночью начался дождь.
– Наверное, надолго зарядил, - сказал Майк.
– На щите говорится о “периоде дождей”, так что он может продержать нас здесь неизвестно сколько времени.
– Когда мы сели, тоже лило как из ведра, - заметил Гейтс, - а на другой день было сухо.
– Интересно, почему все-таки в период дождей была “повышенная опасность”?
– спросил Белл, обращаясь к доктору.
– Почему “была”? Может быть, и сейчас есть.
Гейтс оказался прав - уже к вечеру ливень внезапно прекратился, и небо стало быстро очищаться. Когда на следующее утро они вышли из домика, поднявшееся солнце досушивало травяной коврик и пористую почву Близнецов.
Шли тем же путем, каким двигалась танкетка, и через два часа оказались у ручья. Посоветовавшись, решили осмотреть Зеленый овраг и уже потом отправиться к озеру, которое находилось недалеко от заповедника.
Небольшая серая птичка выпорхнула из-под ног Белла. Опустившись в нескольких шагах на длинную тонкую ветку, она повернула голову в сторону пришельцев, сверкнула черными бусинками глаз и робко пискнула.
– Вот вам и приглашение хозяйки леса, - заметил Кнор, улыбаясь.
– Майк, ты у нас полиглот, переведи, что она говорит.
– Птичий язык - это больше по твоей части, Отто, - засмеялся штурман.
– Но вообще-то ее чириканье означает что-то вроде: “Добро пожаловать, дорогие гости!”.
– Сейчас я вам покажу класс!
– заявил Гейтс и прицелился в птицу лугеном.
Вспугнутая птаха свечой взмыла вверх и на мгновенье замерла в воздухе. И тут же ее пронзила молния луча. Вспыхнувший комочек упал в кусты.
– Отставить!
– зарычал Банч.
– Их здесь пропасть, - смеясь, возразил Гейтс.
– Одной больше или меньше - какая разница?
– Согласно одной концепции, - сказал Кнор, переглянувшись с Майком, - жалость и сентиментальность - суть признак неполноценности. Но по мнению большинства разумных существ, подобный поступок есть не что иное, как подлость…
– Чихал я на ваше “большинство”!
– с вызовом отозвался Гейтс.
– Я…
– Пошли!
– сердито оборвал его Банч и шагнул в сторону зарослей.
До заповедника оставалось совсем немного, как вдруг Гейтс остановился и сказал:
– Слышите?
Тонкий звенящий писк привлек внимание всех. Первое впечатление было такое, будто кто-то невзначай придавил каблуком мышь или землеройку. А спустя некоторое время весь лес наполнился птичьим писком.
Банч недоуменно пожал плечами и, встретившись глазами с Кнором, спросил:
– Что бы это могло значить?
Теперь уже осторожно, все время прислушиваясь, они продвинулись еще немного вперед, стараясь не шуметь и уже не ломая ветки, а аккуратно отводя их в сторону или подныривая под них.
Лужайка, как и в прошлый раз, когда ее осматривали Белл и Кнор, была пуста - ничего, кроме густой зеленой травы.
– Спустимся?
– тихо предложил Белл.
Банч кивнул, и все сошли вниз. У подножия склона они остановились, скованные смутным ощущением тревоги, причины которой никто не мог понять.
– Смотрите, смотрите… - прошептал Гейтс.
В центре полянки, в том месте, куда указал механик, шевельнулась трава, вздулась зеленым пузырем и беззвучно лопнула. И они увидели какое-то, до невероятности странное, бесформенное, студнеобразное существо, непрерывно увеличивающееся в объеме, ритмично выбрасывающее и вновь втягивающее толстые дрожащие щупальца. Под бледно-серой кожей, если это только была кожа, виднелись тонкие капилляры, в которых пульсировала, пузырилась темная жидкость. Временами раздавался тонкий звук, действительно очень напоминающий мышиный писк, пропущенный через усилитель, - и в центре всей массы появлялось светлое пятно.
Вид “студня”, как его окрестил Белл, может, и не внушил бы им особого страха, если бы не предупреждение на щите. Не сговариваясь, они изготовили лугены и начали медленно пятиться назад, выбираясь из низины.
Некоторое время “студень” продолжал делать ритмичные вдохи и выдохи, то выпуская, то втягивая щупальца, и, казалось, совершенно не обращал внимания на людей, но затем одно из щупалец неторопливо поползло в их сторону.
Первым не выдержал Гейтс. Зарычав, он включил аппарат, и тонкая, нестерпимо яркая игла впилась в глыбу “студня”. Гейтс повел раструбом, пытаясь разрезать глыбу пополам, но на бледно-серой коже странного существа не осталось никаких следов действия луча.