Альфа Эридана(сб. из периодики)
Шрифт:
– Новые сигналы!
– наконец выпалил он.
– Мелодичные периоды. Очень нежные…
Они вскочили, побежали в рубку управления. Там, действительно, звучала мелодия - невыразимо своеобразная, едва постижимая разумом.
За пультом сидела, напряженно выпрямившись, Людмила. Не оборачиваясь, она сделала рукой раздраженный жест, требуя тишины. Новые сигналы стали затихать. Скупыми движениями пальцев она отрегулировала настройку. Прием тотчас улучшился.
“Почему она до сих пор не включила электронную запись?
– подумал Чадвик.
–
Несказанно чудесные звуки все еще наполняли рубку. Чадвик увидел, как Бео облокотился на спинку кресла и благоговейно вслушивался. Мезор стоял не шевелясь. Взгляд его был устремлен вдаль. На лице обозначилась высокая сосредоточенность.
Неожиданно Чадвик посмотрел на стрелку, она неумолимо приближалась к предупредительной красной черте. “Перегрелись реакторы!” - хотел он закричать. Но Мезор уже отдавал команды: “Включить двигатели! Вывести корабль из центра радиоконуса!” - Черты его лица заострились.
Людмила повернулась на кресле.
– Нет!
– выкрикнула она умоляюще.
– Останемся в центре! Иначе потеряем инопланетные сигналы. Прошу!
Мезор не ответил ничего.
Канзу подскочил к пульту управления двигателем. Все сели в кресла, пристегнули ремни.
Канзу осторожно перевел реакторы на новый режим.
В сознании Чадвика теснились таинственные инопланетные звуки. Они словно волнами накатывались на него, загадочные и непонятные. Разве неясно, что они высоко-ритмичны? Или ухо привыкло к их колдовскому звучанию? Чадвику показалось даже, что он различает отдельные группы сигналов.
Вдруг он ощутил странное беспокойство вокруг себя.
Чадвик увидел, что Канзу, стоявший за пультом двигателя, неуверенно поднял плечи. Мезор отстранил его и сам взялся за работу.
Тщетно.
– Двигатель не включается?
– загремел бас Бео. Глубокий раскатистый голос его своеобразно контрастировал со стройной мелодичностью чарующих сигналов инопланетян.
Чадвик взглянул на Людмилу. По ее лицу пробегала нервная гримаса. Она упрямо повернулась к своим приборам и тщательно регулировала направленность антенн.
– Двигатель еще не заработал?
– спросил теперь уже Гиад. Он схватил руку Трофимова и победно смотрел на него.
– Первый цикл выпал, вероятно, разрыв, - громко сообщил Канзу.
– Ядерный распад возрастает сам по себе, даже сейчас, когда реактор отключен!
Инопланетные сигналы с Эпсилон Эридана продолжали истекать из динамика. Чадвику показалось, что его тело стало тяжелее. “Чепуха, - подумал он.
– Просто я раздражен”.
– Почему усилилось поле тяготения?
– недоумевал Акатль, дежуривший у электронного мозга.
Мезор бросил взгляд, казалось, говоривший: “С ума, что ли, все посходили!” Он пытался выяснить причину неисправности. Озабоченно следил за колебаниями стрелок, регистрировавших атомный пожар в реакторе.
Гиад все еще сжимал руку Трофимова.
– “Дельта-два”, сверхбыстрые частицы, - сказал
– Ты был прав, Гиад.
Мезор повернулся со своим креслом.
– Что ты там говоришь?
– вскричал он, затем молниеносно выдернул предохранитель и со всей силой толкнул рычаг от себя. Появилась невесомость. Все вцепились во что попало, где сидели или стояли, чтобы не всплыть в воздух.
Стрелка качнулась назад. Командир принудительно погасил реактор гравитации, создававший искусственное поле тяготения.
Гиад поймал на себе укоризненный взгляд Мезора.
– Я уже вычислил это, - сказал Гиад, сузив глаза до маленьких щелочек.
– Хаотической цепной реакции не возникло бы.
– М-мда… Возможно, это так.
– Космонавты впервые видели Мезора растерянным.
Бео строго взглянул на Гиада:
– Ты не ошибся в своих вычислениях?
– Считал не я, электронный мозг, - ответил Гиад. Его пальцы беспокойно скользили по туго натянутому ремню кресла.
– Но мозг оперирует абсолютно точно лишь с известными ему факторами, не так ли? А ты не знал, что скрывается за этими “дельта-два”, и не мог знать? Ты только подозревал это, Гиад? И расчет, следовательно, носит вероятный характер!
– гремел Бео.
– Ты ведь не только ученый, Гиад, а прежде - человек!
По длинному сухому телу Гиада прошла судорога. Это был тяжкий упрек. Но и положение, в которое все они попали из-за его скрытности, было весьма опасным.
– Я сделал важное открытие!
– с возмущением заговорил Гиад.
– В том, что инопланетные сигналы распространяются сверхбыстрыми частицами, я убедился. Я открыл “дельта-два”. И позабочусь о том, чтобы Земля, используя мое открытие, вступила в связь с другими мирами.
– А пока ты позаботился о том, чтобы и мы, и корабль превратились в атомное облако!
– отрезал Бео.
– И Земля может не узнать об открытии.
Чадвик прислушался. Сверхбыстрые частицы, связь с другими мирами, как сказал Гиад? Значит ли это, что мы в силах осуществить скоростной радиомост? Означает ли это, что проникающая способность “дельта-два” настолько велика, что позволит достичь отдаленнейших звезд? Какие возможности…
Гиад склонился и закрыл лицо руками.
Да, верно, проникающая способность “дельта-два” опасна для кораблей, приводимых в движение энергией атома. Он, Гиад, не имел права скрывать от товарищей свои догадки.
В рубке стало так тихо, что отчетливо слышалось тикание автоматики.
– Сигналы стали еще слабее, едва различимы, - доложила Людмила, поправляя радиошлем.
“Неповторимая, бесценная информация для нас потеряна”, - подумал Чадвик. Он понимал Людмилу. Очевидно, “Регер” вышел из центра луча.
“Пока эти “дельта-два” недостаточно изучены, лучше выйти из сферы их действия”, - решил Мезор.
“Итак, вот в чем причина, - размышлял Бео. Боясь повредить нам, существа с Эпсилон Эридана лишь чуть коснулись радиолучом Солнечной системы. Вот оно что…”