Альфа Эридана(сб. из периодики)
Шрифт:
– Мы должны совсем выйти из радиолуча, - потребовал Мезор.
– Иначе рискуем еще одним атомным пожаром.
– Но сигналы… - возразил Чадвик.
– Оставим радиоспутник, - предложил Бео.
За радарным пультом Людмила медленно стянула с головы радиошлем.
– Ни одного сигнала больше не улавливается. Все. Очень жаль.
Людмила съежилась в своем кресле. Ее охватила усталость. Чадвик озабоченно поглядел на нее. Такой бледной и похудевшей, с растрепавшимися волосами он никогда еще не видел ее. Почувствовав на себе его взгляд, девушка провела рукой по глазам и выпрямилась.
– Чадвик, ступай в катапультную камеру!
– приказал Мезор.
– Привари малую разведывательную ракету к стартовой площадке. Она будет нашим аварийным двигателем. А вы, Акатль и Трофимов, тоже пойдете с ним, будете помогать!
Все трое встали. Осторожно подтолкнулись к боковой стенке, чтобы в невесомости не задеть кресло, пульт или стену. Там они надели заранее приготовленные скафандры. С большим трудом им удалось продвигаться вперед - мешала невесомость. Лишь когда были надеты магнитные ботинки, движения космонавтов обрели устойчивость.
Волоча тяжелые ноги, Чадвик приблизился к Людмиле и склонился над ней. Она прижалась к нему, и он почувствовал, что девушка дрожит всем телом.
– Метеоритный шлейф Плутона, - прошептала Людмила и кивком показала на экран радара.
Чадвик испугался. На экране вихрился рой зеленовато-белых искр. Это выглядело так, словно экран был покрыт тонким слоем пыли. Еще никто, кроме их двоих, не заметил этого. Однако, взглянув на показания дальномера, Чадвик успокоился.
– Метеориты идут далеко в стороне, - сказал он тихо.
– Придут другие…
– Но до этого заработает главный двигатель.
Последнее, что увидел Чадвик, закрывая дверь, было светлое пятно ее лица в сумерках рубки и белая рука, поднятая нерешительно.
– Прямо по траверзу метеориты!
– доложила она, едва трое оставили рубку. Ей удалось придать своему голосу твердость.
Спустя мгновение пронзительно завыли, предупреждая об опасности, радарные сигнализаторы.
– Немедленно запустить первый цикл тягового реактора!
– скомандовал Мезор.
– Пойдут Канзу и Бео, - добавил он.
Оба космонавта надели защитные костюмы, обладающие высокой сопротивляемостью радиации. Вскоре, тяжело ступая, они быстро пошли вдоль центрального хода, но в конце коридора остановились перед гладкой стеной. За этой защитной толщей располагались тяговый реактор и установки, дающие поле гравитации и электроэнергию.
Бео нажал кнопку, и перед ними открылась стальная дверь. Они вошли в тесную кабину, из которой далеко к реактору простирались искусственные руки-манипулятор. Сферическое стекло позволяло видеть внутренность всего помещения. Они включили свет. Матово заблестели гигантские цилиндры.
Оба молча и напряженно возились с руками манипулятора. Они еще демонтировали части первого цикла, когда их вызвала рубка управления.
– В каком состоянии работа?
– спросил Мезор.
Бео, удивленный торопливостью командира, ответил.
– Можно ли ускорить темп?
Бео и Канзу переглянулись: “Какая-нибудь опасность?”
– Мы и так работаем на пределе сил, - сказал Канзу.
И все же они ускорили демонтаж. “Какая опасность угрожает кораблю? Вероятно, метеоритный шлейф Плутона”, - думал Канзу. Ему, инженеру двигателисту, предстояло найти быстрое решение. Пот, стекая с переносицы, заливал ему уголки глаз.
Бео вздохнул, задумчиво покачал головой. Работа продвигалась слишком медленно.
– В реакторной есть еще аварийный прибор, - сказал Канзу, которому было известно, что этот прибор обслуживался вручную и стоял наготове на случай, если откажет манипулятор.
– Тебе придется одному управляться с манипулятором, - добавил он.
– А ты?
– спросил Бео.
Спрашивать было излишне. Стало ясно: Канзу хочет войти в помещение реакторов. Но это означало смерть! Излучение из поврежденного цикла проникло бы сквозь защитный костюм. Канзу прожил бы часы, в лучшем случае несколько дней. Нужна ли такая ставка в игре?
– Лучше пойду я, - возразил Бео.
– Я сильнее.
Канзу не ответил.
Прошло какое-то время. Оба работали с ожесточением. Потом их снова вызвала рубка.
– Ремонт должен быть закончен через девятнадцать минут, - сказал Мезор, и они услышали, как он глубоко вздохнул.
– Новый метеоритный рой, - Мезор умолк и выключил связь.
Подняв глаза, Бео увидел, что рядом никого нет. Он заметался, но его руки, готовые схватить Канзу, застыли на полпути. Бео застонал: он не сумел удержать своего товарища. Как же это случилось?
Он схватился за рулевые манжеты манипулятора. Его громоздкая фигура сгорбилась, на губах застыла гримаса. Но что это?
– Канзу-у!…
А Канзу уже проник в реакторную через узкую шахту аварийного входа. Едва появившись там, он сорвал с себя защитный костюм. Костюм сковывал его, отнимал силы и замедлял работу. Канзу больше не нуждался в костюме, он и без того был уже на грани смерти, когда Бео закричал, Канзу подскочил к переговорной трубке.
– Не мешай мне своим криком, - проговорил он спокойно.
– Прощай, Бео. Передай привет нашей Земле.
– Затем он разбил трубку Последняя связь с ним прервалась.
Пока Бео с помощью манипулятора демонтировал части второго цикла, Канзу успел установить ручным механизмом новые секции.
Резкий голос Мезора заставил Бео вздрогнуть:
– Стартовую площадку повернуть на двенадцать градусов. Двигателю - полное торможение!
Еле слышно до Бео донеслось: “Чадвик, дорогой… - это был полный страха голос Людмилы.
– Обломок метеорита! Чадвик, наша опушка…”
Бео выпустил из рук манипулятор и вскочил.
– Канзу-у!
– крикнул он в тоске.
– Канзу-у!…