Альфа Эридана(сб. из периодики)
Шрифт:
Исследовательский корабль все еще двигался по инерции, кормой вперед. Сейчас должно начаться торможение. Вот прозвучал предостерегающий сигнал пилотрона-автопилота. Минутой позже стало трудно дышать, тяжесть парализовала космонавтов.
– Ноль, - с трудом выговорил Мезор, командир корабля.
Тормозящий поток двигателя остановил движение “Регера”. На несколько секунд он неподвижно повис в пространстве. Затем с плавно нарастающей скоростью устремился к Солнцу. Давление, которое все еще ощущалось, резко ослабло. Мезор разрешил оставить кресла. Каждый бросил последний испытующий
Лишь Чадвик продолжал сидеть в кресле. Его задумчивый взгляд скользил поверх смотрового экрана, задерживаясь на буквах над ним - названии корабля. Буквы были начищены до блеска. В его ушах звучали голоса товарищей, и он думал: “Я тоже радуюсь возвращению, Людмила… Что ждет нас обоих на Земле?” Гудящий бас Бео легко перекрыл остальные голоса. Огромный, широкоплечий, он раскинул руки в стороны и обнял одновременно бортового врача Анну и Акатля, математика.
– Земля! Земля!
– то и дело восклицал он. “Планета малая и чудная притом”, - пропел он шуточное изречение космонавтов.
– Мы могли бы повернуть к Земле на два месяца раньше, - услышал Чадвик зычный голос Гиада, ядерного физика. Было заметно, что Гиада раздражало хорошее настроение товарищей. “Глупо вести себя так при виде солнечного кружочка, - думал он.
– Словно завтра утром предстоит ступить на родную планету. До Земли еще годы и годы полета”. Его худая фигура сновала среди космонавтов, а взгляд ощупывал всех в поисках поддержки.
– Намного раньше вернулись бы мы домой.
Указательный палец Гиада был поднят вертикально вверх. Умолк бас Бео. Начальник экспедиции снял руки с плеч Анны и Акатля. Он провел рукой по черной блестящей бороде, задумчиво посмотрел на Гиада. “Он прав”, - подумал Бео. Наши измерения очень важны для фотонных ракет, которые спустя несколько лет отправятся в просторы Галактики.
– Да, да, - прогудел Бео.
– Это тяжело…
Он не договорил и махнул рукой. Внезапно раскатисто засмеялся и привлек к себе ученого:
– Гиад, ледяной ты человек! Во время своих опытов у точки абсолютного нуля температур ты, наверное, приобрел суперсвойства!
Все рассмеялись. Даже Чадвик улыбнулся. Гиад давно и упорно исследовал так называемые “суперсвойства” материи при сверхнизких температурах.
– Не омрачай нашу радость, - мягко сказала Гиаду Анна.
Рука Гиада проделала несколько бесцельных движений и беспомощно опустилась. Он нахмурил брови и вышел. Остальные последовали за ним. Вскоре на центральном пункте рулевой рубки водворилась тишина. Людмила и Чадвик остались одни.
– Сейчас определю положение и отправлю радиограмму, - сказала она деловито.
Чадвик встал и медленно приблизился к пульту радара. Пока Людмила проверяла показания автоматического навигатора, Чадвик настроил радиоприборы.
Вдруг он почувствовал, что девушка стоит за его спиной. Чадвик обернулся, вопросительно посмотрел ей в глаза. Людмила склонила голову чуть набок и сказала:
– Как только мы вернемся на Землю… в первый же день я бы хотела долго бродить с тобой по лесу… Представь сосновые стволы, освещенные
– Да, - улыбнувшись, промолвил Чадвик.
– Сосновые деревья.
Он задумчиво глядел в иллюминатор.
Людмила подошла к приборам, нажала клавишу.
– Говорит исследовательский корабль “Регер”. Координаты: кубическая эклиптика 7189-9032-д. Мы поворачиваем к Земле. Привет!
Прибор, восприняв наговоренный текст, преобразовал его в импульсы и стал излучать в направлении Марса. Людмила подумала, что эта радиограмма будет принята Марсом только через шесть часов.
Она прижала ухо к трубке звукоконтроля, вслушиваясь.
Чадвик тронул ее за плечо:
– Идем! В комнату Этики! Отпразднуем возвращение и помечтаем о доме.
Они пошли, обнявшись, к выходу. В этот момент на пульте прогудел зуммер. Удивление и сомнение смешались на лице Людмилы. Чадвик тоже подумал: “Невозможно… Обусловленное время радиоприема еще не наступило. Радиовызов сейчас - полная неожиданность”.
В два прыжка он достиг пульта. Настроился на прием. Из контрольного динамика раздались тихие, неотчетливые звуки - чересчур тихие, чтобы их можно было разобрать.
Людмила быстро натянула радиошлем. Затаив дыхание, вслушалась.
– Сигналы постепенно становятся громче, - сказала она.
– Значит, мы входим в направленный луч.
– И сорвала с головы шлем: - Пеленги, - прошептала девушка.
– Это пеленги. Неужели поблизости есть еще один корабль? Но откуда?
– Дай-ка мне, - спокойно попросил Чадвик.
Он надел протянутый девушкой радиошлем.
Да, без сомнения, это были пеленговые сигналы, применяемые флотилиями службы космической безопасности - охотниками за астероидами, которые разыскивали метеоритные потоки, ставили на астероидах предупредительные бакены. Но каким образом оказался здесь такой охотник?
Чадвик снял и протянул ей шлем.
Прошло какое-то время.
– Опять короткие пеленги, - сказала Людмила.
Чадвик передал по бортовому радио: “Командир, прошу в центральный пост”.
Мезор пришел быстро. Это был невозмутимый, даже несколько флегматичный гигант. Его ничто не могло застать врасплох, не смутили и эти едва ли объяснимые пеленги. Свои решения Мезор принимал с поистине кибернетической быстротой. Такие же точные и обоснованные, как электронная машина.
– Ответить на пеленги. Дать опознавательный сигнал. Усилить мощность передачи. Установить местонахождение передатчика.
– Он покрутил головой, словно воротник был ему слишком тесен, и, понизив голос, сказал: - Пеленгам все же недостает кое-чего. Они неполны.
Людмила сравнила их с первыми. Сигналы явно были громче. На этот раз в цепи знаков некоторые отсутствовали, другие были дополнены. Все выглядело так, будто передающий сигналы не очень хорошо разбирался в системе этих знаков.
Мезор размышлял. Затем он велел Чадвику прощупать радаром пространство вокруг “Регера”. Оказалось, что направленный луч пеленгов от неизвестного передатчика был на удивление широк. “Регер” уже несколько часов пересекал это направленное излучение.
Тогда волнение почувствовали все.