Альфа Эридана(сб. из периодики)
Шрифт:
– Если конус радиолуча столь широк, - рассуждал Мезор, - значит, передатчик должен находиться на расстоянии многих световых лет, что, конечно, невероятно. Скорее всего, кто-то следует за “Регером” с направленным лучом по траектории нашего полета. Но в таком случае мы бы достали его радаром. Однако радар ничего не обнаруживает. Все другие измерения и наблюдения тоже безрезультатны. Направление, показанное счетным автоматом, ведет к отдаленному созвездию. Но чтобы сигналы пришли оттуда? Сомнительно. Каким образом могли узнать земные радиосигналы, возможно, живущие
Экипаж терялся в догадках.
Акатль, математик, все время обсчитывал угловые показатели, пытаясь определить действительное местонахождение передатчика. Не результаты становились все непонятнее.
Чадвик несколько усовершенствовал кибернетику радиоавтоматов и с помощью транзисторной системы повысил мощность приема. Этим он облегчил прослушивание Людмилой таинственных волн.
Трофимов забросил свою лабораторию по корпускулярному излучению и ползал снаружи по корпусу “Регера”, укрепляя дополнительные антенны направленного действия.
Мезор рылся в звездном каталоге, потому что все большей популярностью пользовалось мнение об инопланетном источнике сигналов.
Самым несчастным человеком на борту был Канзу, инженер-двигателист. Он нес рулевую вахту - “серые будни космонавтов” - и не мог отвлекаться. К тому же, ядерная реакция в тяговом двигателе стала давать странные скачки, и найти причину этого Канзу не удавалось.
Лишь Гиад не принимал участия в раскрытии тайны сигналов. Правда, услышав о пеленгах, он появился в Централи управления, однако вскоре ушел в лабораторию сверхнизких температур. Временами его тощая фигура мелькала в Централи, он склонялся над чьим-нибудь плечом, ненадолго прислушивался к разговорам, качал головой и снова исчезал, не проронив ни слова. Но в его лаборатории суперисследований чаще, чем когда-либо прежде, гремели вакуумные насосы, жужжали холодильные установки и экспериментальная камера открывала свои двери в космос. Казалось, с тех пор, как Бео в шутку назвал его “ледяным человеком”, Гиад еще больше вгрызался в работу.
Но стоило кому-нибудь из членов экипажа раздраженно высказаться о замкнутом характере Гиада и его безразличии, Анна тотчас заступалась за него. Бео тоже оправдывал Гиада, он предполагал, что их неприступный коллега все-таки займется проблемой загадочных радиосигналов.
Бео оказался прав. Однажды, когда в двигательном реакторе цепная реакция снова стала делать необъяснимые скачки, Гиад находился как раз в Централи управления.
– Чудесно!
– сказал он хрипловатым голосом и потер ладони, словно втайне радуясь чему-то.
– Чудесно, - повторил он удовлетворенно. И тут же вдруг, поймав неодобрительный взгляд Трофимова, грубо сказал: - Хватит тебе ползать по корпусу! Твое место отныне - в лаборатории.
– Он таинственно шепнул Трофимову: - “Дельта-два”.
Это ключевое слово побудило Трофимова тотчас же вскочить и побежать в лабораторию корпускулярного излучения.
– Отлично!
– сказал Гиад и торжествующе посмотрел вслед ему. Через несколько часов сигналы заметно ослабели. Людмила предложила прервать обратный полет к Земле и снова отвести
– Я уверена, что мы натолкнулись на важное явление. Пеленги могут принести нам нечто неожиданное.
Ко всеобщему удивлению, Гиад тоже потребовал вернуться к центру радиолуча.
На этот раз возражал Мезор:
– Мы рискуем попасть в метеоритный шлейф Плутона.
Тем, что “Регер” все же повернул к центру радиоконуса, все были обязаны Акатлю, вычисления которого привели еще к одному поразительному результату. Вследствие того, что корабль долгое время находился на границе конуса, Акатль смог проделать угловые измерения и, обработав их на электронном вычислителе, торжественно сообщил:
– Передатчик находится от нас на удалении в одиннадцать световых лет. Сигналы идут с Эпсилон Эридана!
Вскоре после этого Канзу, Гиад, Анна, Бео и Мезор совещались в комнате Этики.
– Передатчик у них прямо-таки неслыханной мощности, - восхищенно сказал Канзу.
– Перекрыть около ста биллионов километров - и такая слышимость!
– А точность посылки луча!
– добавила Анна.
– Откуда известно, что там есть люди?
– спросил Бео.
– Не такая уж точность, - заявил Гиад.
– Они всего лишь коснулись Солнечной системы.
– Возможно, они немного ошиблись в расчетах… - предположила Анна.
– Они сделали это сознательно, - уверенно сказал Мезор.
– Своими сигналами они внесли бы путаницу в околоземном пространстве.
– И не только это, - сказал Гиад.
– Они хотят установить контакт лишь с теми, кто уже выбрался за пределы Солнечной системы. А до этого мы неинтересны им, попросту недостаточно созрели…
Даже снисходительная Анна уловила неприятный оттенок в словах Гиада.
– Существа с Эпсилон Эридана смотрят на нас, как на своих братьев!
– воскликнула она.
Однако Бео поддержал Гиада:
– Наша ступень развития очень важна для них. Ибо, если мы выйдем далеко в космос, расшифруем их радиолуч и будем в состоянии ответить им, они будут уверены, что опаснейшая фаза развития - атомное варварство - нами преодолена. До этого любой контакт - бессмыслен.
– Но почему они посылают нам только эти пеленги?
– недовольно заметил Канзу.
– Пора уж передать свои приметы-признаки, если они хотят установить контакт.
– Терпение, терпение, - ответил Бео.
– Откуда они узнали наши пеленговые знаки?
– спросила Анна.
– Или они уже были здесь? Это могло случиться в последнем веке.
– У них не было необходимости бывать здесь, - попытался объяснить Мезор.
– Пеленги настолько мощны, что могут быть приняты на большом удалении от Солнечной системы. На Эпсилон Эридана…
В этот момент быстро откатилась в сторону дверь. На пороге стоял Чадвик. Он прерывисто дышал - с отсутствующим лицом, как человек, наблюдавший только что необычайное явление. Он переводил взгляд с одного космонавта на другого, не зная, с чего начать.