Альфа Эридана(сб. из периодики)
Шрифт:
– Кислородом мы теперь обеспечены, - сказал Бео.
– И нашли еще один выход к части коридора, герметически изолированной от пространства. Этот выход свяжет нас с еще большим количеством помещений и лабораторий. Многие приборы, в том числе вычислители-кибернеты, стали доступны. Но одним воздухом мы не можем жить. Теперь все зависит от продовольствия. Ты нашел консервы, хлеб, воду?
– спросил он еще настойчивее.
Наконец Чадвик понял смысл этого вопроса. Значит, товарищи вовсе не против расшифровки сигналов и готовы сделать все, чтобы они стали достоянием человечества?
–
Да, это правда. Мезор действовал умно, когда использовал малую разведывательную ракету как аварийный двигатель и запустил ее именно в нужный момент.
Гиад о чем-то размышлял. Потом обратился к товарищам:
– Прежде чем мы расшифруем сигналы, мы должны подтвердить Эпсилон Эридану, что их передача принята. Это более легкая задача, чем разгадка инопланетных радиознаков.
Трофимов пренебрежительно усмехнулся:
– Наши сигналы они не поймут. Точно так же, как мы не понимаем их.
Свирепый взгляд Гиада заставил его замолчать.
– Эриданцам не составит большого труда перевести наши сигналы на свой язык. Их уровень развития выше нашего.
– Что это у всех сразу возникли грандиозные идеи?
– сказал Акатль.
– Вы хотите из соломинки выстроить мост, а из нитки выткать целую рубашку. Откуда взять энергию, чтобы на расстояние в одиннадцать световых лет послать сигнал? Ответ на передачу, о которой мы ничего не знаем и которая, возможно, не имеет отношения к Земле?
– Энергии нужно немного!
– вскричал Гиад.
– Мы будем передавать с помощью сверхбыстрых частиц “Дельта-два”. Я уже рассчитал. Возможно, мы снова будем иметь работающий реактор - и значит, ток.
– Здорово!
– насмешливо сказал Акатль.
– Сейчас ты пустишь в ход двигатель, и наша развалина отправится прямехонько к старой, милой Земле.
Гиад нахмурил брови. Акатль не принимал его всерьез.
– Ты сказал: при помощи сверхбыстрых частиц?
– спросил Бео.
Гиад оживился. Он тотчас объяснил, как можно на останках корабля наладить производство сверхбыстрых частиц, как применить их в качестве носителей сигналов, а затем излучить в нужном направлении.
– Насколько я знаю тебя, Гиад, ты уже приступил к монтажу передатчика?
Гиад посмотрел на Бео недоумевающе. Что это-похвала или упрек начальника экспедиции? На неподвижном лице Бео под белой головной повязкой невозможно было прочесть, считает ли он проект осуществимым. Но Бео размышлял о большем. Он пытался окинуть взглядом все происшедшие события, привести в порядок мысли и обдумать, что в их положении нужно сделать в первую очередь. Предложение послать сигнал-подтверждение, конечно, было заманчивым. Согласно расчетам Гиада, оно казалось вполне осуществимым делом. Но это была меньшая задача по сравнению с разгадкой сигналов Эпсилон Эридана. Расшифровка радиознаков - большой труд, но для них, запертых в обломке “Регера”, это было спасением: работа помогла бы им забыть о безнадежности положения.
Однако важнее всего был вопрос о питании, о тепле, энергии, которые они имели в своем распоряжении. Сколько удастся продержаться? По какой
– Мы, потерпевшие кораблекрушение, не можем ставить перед собой подобные задачи, - сказал, нарушив молчание, Акатль.
– И все же, - возразил Бео.
– Мы бы сдались, изменили самим себе, не делай мы ничего. Надо помочь Гиаду соорудить передатчик сверхбыстрых частиц. Трофимов! Тебе придется вести астрономические наблюдения, чтобы узнать, куда нас несет. А я позабочусь о реакторах, двигателе, энергии.
Трофимову стало не по себе: он уже знал, разведал это - лишь один-единственный из них имел шанс вернуться на Землю! И этим единственным хотел быть он…
– Бессмысленно, - солгал Трофимов, опустив голову.
– Когда я был с Чадвиком снаружи, я осматривал корму По блоку реактора тянутся большие трещины. Значит, в баках нет ни капли водорода.
– Печальная весть…
Бео был подавлен. Надежда направить останки “Регера” в околоземное пространство рушится. Оставалось уповать на то, что “Регер” отброшен на траекторию, которая сама по себе, пусть не так скоро, приведет их в зону нормальной космонавигации. Туда, где проходят обычные экспедиционные маршруты. Таким образом, от измерений Трофимова зависело их будущее.
– Но это еще не все, - продолжал Трофимов.
– Съестных припасов, которые мы спасем, хватит не больше, чем на шесть-семь месяцев.
Поверили ему или нет, он не знал, так как не отважился поднять глаза. Трофимов действительно был перед этим на корме и подсчитал небольшие запасы продовольствия и воды. Но результаты подсчета были несколько иными, чем он доложил сейчас. Реактор оказался в исправности и мог поставлять электроэнергию для обогрева помещений, освещения, для инструментов и установок. Нужно было лишь изготовить кабельное соединение. Немного труда требовал и окончательный ремонт первого цикла, где разогревался для реакции водород. Правдой было, разумеется, то, что пищи осталось слишком мало. Одному из них ее хватило бы на три года, а при экономии - даже лет на пять. Но для всех хватит только на несколько месяцев. Трофимов хотел быть тем, кто проживет эти пять лет. Остальные могут не знать об этом.
Наконец он поднял глаза. Кажется, его сообщению поверили. У всех были смятенные лица. Только Гиад оставался беспечным. Пожалуй, он думал лишь о своем эксперименте с “Дельта-два”. Для Трофимова Гиад был далеким от жизни ученым, человеком “не от мира сего”. Трофимов не мог понять его. Трезвость и рассудительность Гиада казались ему противоестественными. В случае успеха с “Дельта-два” Гиад наверняка приложил бы все силы, чтобы передать на Землю сведения о принципах производства и применения сверхбыстрых частиц. Но тогда он очень скоро бы дознался, что двигатель в порядке. Гиад раскусил бы его. Трофимов боялся Гиада.