Альфа и Омега. Книга 3
Шрифт:
Реакция Меркурио полностью соответствовала моим ожиданиям и приятно пощекотала что-то внутри — он широко раскрыл глаза, словно я только что ему сообщила, что могу лично обо всем договориться с самим Великим Зверем, а потом, кое-как взяв себя в руки, уточнил:
— Это как-то связано с нападением на кардинала Боро этой весной? И всей шумихой, что была после?
— Ты и об этом прочел в газетах? — уточнила я, несколько досадуя из-за того, что наша с Йоном жизнь в какой-то момент была выставлена на всеобщее обозрение и обсуждение.
— Я вообще много о вас узнал за эти дни, — выразительно двинул бровями он. — За долгие годы заточения под землей Общество поднаторело в поисках нужной информации, и в этом, я думаю, мы обошли даже Церковь и ее прихвостней в полиции. Мы многое раскопали о прошлом Йона и даже нашли его мать.
— Вы… что? — растерянно переспросила я.
— Нашли его мать, — подтвердил Меркурио. — Ты не знала, что она все эти годы жила в психиатрической клинике?
— Я… слышала об этом, — отозвалась я, смутно припоминая, что Гаррис упоминал об этом до того, как попытался выгрызть мою ароматическую железу. — Но я думала, что… Она ведь попала туда так давно. Она все еще жива?
— Да, вполне, — кивнул он. — Последние тринадцать лет она живет в клинике «Эсперанса», это километров пятьдесят за городом. Разве Йон тебе не рассказывал?
— Я не уверена, что он сам знал, — призналась я, зачем-то накрыв ладонью свою метку на предплечье. Пусть даже я понимала, что мой альфа не способен дословно слышать все, что здесь происходило, мне вдруг захотелось уберечь его от этого и сохранить этот секрет еще хотя бы некоторое время — пока мы не сможем встретиться и обсудить это лично. Интересно, существовал ли способ осознанно перекрыть канал нашей связи? Отгородиться друг от друга так, чтобы другой при всем желании не смог попасть внутрь?
— Хана, ты что-то говорила о кардинале, — напомнил Меркурио, возвращая меня к реальности.
— Да, я… Прости, ты меня сбил с мысли своими новостями. — Я встряхнулась, снова беря себя в руки. — Меркурио, если бы я смогла организовать вам встречу с высокопоставленным представителем Церкви, Гвин бы согласилась принять в ней участие?
Он ответил не сразу, видимо, обдумывая такой вариант, но потом все же с сомнением покачал головой:
— Не думаю. Она… слишком сильно их ненавидит, и это мешает ей посмотреть на ситуацию с другого ракурса. Да что там, даже я пока больше в шоке, чем в восторге от такой перспективы.
— Мы оба знаем, что так не может продолжаться, — негромко, но выразительно проговорила я, глядя ему прямо в глаза. — Общество слишком долго пряталось от мира и… это неправильно. То, что Франко и остальные дети, растут под землей, вдали от солнечного света и всех… возможностей, которые предоставляет мир, это неправильно. Вы с церковниками ненавидите друг друга, потому что так принято и так повелось, но на самом деле… на самом деле это неважно. Ваше мнение друг о друге и остальное. Важна правда, и мы можем выяснить эту правду вместе.
— Каким образом? — непонимающе нахмурился он.
— Ну… скажем так, у меня есть одна идея на этот счет, — осторожно проговорила я. — Пока это только… замысел, но, если все сложится, мы сможем предоставить миру неопровержимые доказательства того, что Общество говорит правду. Но именно для того, чтобы добыть эти доказательства, мне нужна помощь Церкви. И ваша готовность с ней сотрудничать. Прости, я пока не могу сказать больше, это все на стадии идеи. Но идеи большой и важной.
Я видела, что ему любопытно, но, кажется, жизнь под землей научила Меркурио быть терпеливым и не задавать лишних вопросов, пока не пришло их время.
— А что, если, добыв эти доказательства, Церковь откажется их… обнародовать? — уточнил он.
— Мы не оставим ей выбора, — возразила я. — Я не могу обещать вам ничего, кроме возможности наконец высказаться на весь мир, а дальше позволить ему самому решать, что он хочет об этом думать. Не об этом ли говорила Гвин? О том, чтобы дать людям и бестиям выбор? Но чтобы у нас появилась такая возможность, мы должны работать не против Церкви, а сообща с ней. Только так у нас правда есть шанс изменить мир к лучшему.
Я услышала, как тихо усмехнулся Кадо за моей спиной, но в этом смешке не было иронии или снисходительности — скорее легкое удивление. Я и сама не ожидала от себя таких речей. Зверь его подери, Джен была права — еще совсем недавно я бы и подумать о чем-то таком не рискнула. Где я и где все эти судьбы мира. Да и мне ли по чину было решать или даже обсуждать вопросы столь масштабные и сложные? Но вот она я — пытаюсь убедить представителя «секты еретиков» встретиться на мирных переговорах с «узурпаторами и обманщиками» ради какого-то абстрактного светлого будущего, до которого, скорее всего, ни мы, ни они уже физически не доживем. Кажется, только сейчас я начала в полной мере понимать то, что, должно быть, чувствовал Медвежонок, всего за несколько дней превратившийся из мальчишки-жиголо в будущего кардинала Восточного города. И чувство это очень сильно давало в голову, поэтому я ощущала настырную необходимость снова и снова напоминать себе о том, что я всего лишь крохотный винтик в большой машине, и не в моих силах ни контролировать, ни даже толком направлять ее — просто делать то, что могу, и то, что считаю правильным.
— Хорошо, я… попробую переговорить с ребятами и найти сочувствующих вашей идее, — наконец проговорил Меркурио, как будто сам себе удивляясь. — Но чтобы что-то обсуждать предметно, мне нужно будет больше фактов и подробностей.
— Этого достаточно, — кивнула я, ощутив небывалый прилив воодушевления. — Если мы будем знать, что вы готовы пойти на контакт и поделиться своими… данными и соображениями о том, как наш мир выглядел на самом деле до того, как Церковь переписала историю, этого будет уже достаточно. Главное, что я хочу сказать, это то, что нам не нужно силовое противостояние, и оно никуда нас не приведет.
— Я то же самое талдычу, Гвин, — согласился альфа, впервые за время нашего разговора откинувшись на спинку своего стула и глядя на меня как будто с прежним дружелюбием, которое испарилось после стычки в нашем пентхаусе несколько дней назад.
— Но и просто так ждать и надеяться, что проблема решится сама собой — тоже не выход, — весомо добавила я. — Нужно действовать, но действовать не силой, а умом. Ваше главное оружие — это правда, но сейчас в этом оружии нет патронов, и только с помощью Церкви мы сможем их добыть.