Алхимик
Шрифт:
— Скажи спасибо, что сам живой вернулся. И почти целый, при ногах и руках. А глаз — это что. Глаза два.
Низкий набычивается:
— Что-то ты со своими расставаться не спешишь…
— Ну-ка тихо! — суёт ему под нос здоровенный кулак второй. — Лучше давай думать, куда денем твоего крысёнка…
Эд колеблется всего мгновение. Оборвав фитиль своей мины почти под край, он выглядывает из-за угла. Чёрный Салли и Краб уже закончили — они ждут его сигнала. Эд махает рукой, Салли достаёт трут и огниво.
Где-то внутри, кто-то рассудительный с ужасом кричит Эду, что его план — чистое самоубийство,
Вернувшись к своей мине, он распрямляется, с силой швырнув кусок кирпича в окно. Звон стекла сопровождается ругательствами мясников, которые становятся только громче, когда Эд запрыгивает на подоконник.
— Чичестер! — орёт одноглазый. Эд тут же валит его, со всего маху залепив дубиной в висок. Второй достаёт Сола кулаком в челюсть — удар такой, что в глазах на секунду темнеет. Эд отвечает вслепую, попав мяснику по руке. Тот вопит, отпрыгивая. Второй удар, уже выверенный, идёт в голову. Мясник отскакивает, затем разворачивается и распахнув дверь, выбегает из комнаты. Сол его не преследует — подхватив ребёнка, он невероятным прыжком выскакивает за окно.
Взрыв прижимает Эда к земле, сдавливает уши. Ребёнок в его руках испуганно кричит. Поднявшись, Сол ползёт к мине, чиркает зажигалкой. Упрямая поделка китайцев никак не желает загораться — только на четвёртый раз вспыхивает язычок пламени и фитиль, дымя и плюясь искрами, загорается. Эд, подхватывает ребёнка и бросается прочь так быстро, как только может.
Его мина взрывается одновременно с той, что заложили на воротах. Через мгновения сквозь крики раненых и треск пожара слышатся дикие вопли чичестеров. Сол прислоняется к стене, парнишку в его руках бьёт крупной дрожью.
— Тише, тише, — шепчет Эд, не замечая даже, что говорит по-русски. — Всё хорошо.
Он бежит к воротам, стараясь избегать освещённых пожаром участков, держаться в тени зданий. У развороченного взрывами дома уже завязалась жестокая драка: чичестеры избивают оглушенных взрывом мясников. Над воплями дерущихся необычайно громко звучит голос Медного Когтя.
— Уиншип! Уиншип, ты слышишь меня, коровья башка?! Это я, Нодж Однад! Я пришёл научить твоих парней вежливости!
Эд пробегает через выбитые взрывом ворота, ставит ребёнка на землю.
— Дружище, — легонько трясёт он парня за плечи, — дружище, ты как — цел?
Мальчишка смотрит на Эда широко раскрытыми от ужаса глазами. Подбородок его мелко трясётся.
— Где твои родители? — продолжает допытываться Эд. Времени у него в обрез. Нужно успеть засветиться в драке, чтобы не разозлить Когтя. Мальчишка весь трясётся, похоже, он напуган до смерти.
— Где твой дом? Ты сможешь сам дойти туда?
Слабый кивок. Сол скептически цокает языком, но всё же вынужден удовлетвориться этим.
— Беги, — подталкивает он мальчишку. — Беги, пока не попал в ещё большие неприятности.
Снова кивок. Эд разворачивается, оглядываясь по пути — свою дубину он выронил сразу после взрыва, нужно найти какое-то оружие.
— Эй, — вдруг окликает его тонкий голосок. Оглянувшись, Эд видит мальчишку, отбежавшего шагов на десять и там остановившегося.
— Чего? — спрашивает он удивлённо.
— Как тебя зовут, чичестер? — неожиданно серьёзно спрашивает
— Эдвард Сол. И я не чичестер, — больше разговаривать некогда. Развернувшись, Эд бросается назад, туда, где бушует кровавая драка.
Спустя два часа чичестеры уже празднуют победу в «Королевском Орле». Среди них есть несколько человек с синяками и ссадинами, но у большей части нет ни царапины. Парни пьют, горлопанят и громко смеются. Женщин в зале нет — видно, по этому поводу у банды особое правило. В дневнике Алины о чичестерах написано мало, так что это — всего лишь догадка Эда.
Он старается держаться особняком — общий кураж его не привлекает. С этими ребятами нужно упиться вусмерть, может даже подраться с кем-то на кулаках… Нет, это всё не для него. Перед глазами у него до сих пор стоит освещённая пламенем пожара картина, где мясников, ослепших, обгоревших и полузадушенных от дыма, избивают палками и камнями. Чёрта с два это была честная драка! Избиение, жестокое и беспощадное, вот что это было. Сколько человек закончило свой жизненный путь в эту ночь? Не один и не два. Только взрыв и огонь наверняка унесли нескольких. А те, кому повезло пережить и их и дубинки чичестеров, наверняка очнуться с поломанными костями, выбитыми зубами, разорванными лицами.
— Э, жонглёр, — чья-то тяжелая лапа выхватывает его, разворачивая. Парень с разорванной ноздрёй смотрит на Эда тяжелым взглядом. Сол уже знает, что в банде этого верзилу зовут Агнец, иногда, после особых зверств им учиняемых уважительно прибавляя «Божий». Только на глазах Эда он жестоко забил троих мясников. Забил бы и больше, но сломалась дубина.
— Тебя мистер Однад зовёт. Давай, шевелись!
Они прокладывают себе путь сквозь колышущуюся толпу, пахнущую кровью, потом и алкоголем. Кто-то ободряюще хлопает Эда по плечу, другой суёт ему в руку стакан дешёвого виски, требуя с ним выпить. Агнец распихивает особо надоедливых, угрожающе ворча. Наконец, они пробираются в дальний угол, где за своим столом восседает Медный Коготь. Перед ним высокая винная бутылка и серебряная тарелка с жареным окороком.
— Садись, — указывает он двузубой вилкой на стул слева от себя. Эд не заставляет себя упрашивать.
— Твои адские машины сработали хорошо, — Нодж отрезает кусок окорока потемневшим серебряным ножом. — Было бы их четыре и моим парням вообще не пришлось бы работать.
Чичестеры, собравшиеся вокруг стола, взрываются одобрительными возгласами. Сол молчит. Слишком хорошее начало, чтобы расслабится.
— Чёрный Салли рассказал, что у вас была какая-то заминка, — продолжает Однад. — А Краб видел, как ты убегал к воротам и тащил с собой что-то большое. Что ты тащил, жонглёр?
На лице Эда проступает кривая ухмылка. Ожидаемо. Глупо было надеяться, что его похождения останутся незамеченными. Наверняка Коготь приказал Салли приглядывать за своим новоявленным алхимиком.
— Двое мясников поймали какого-то мальчишку. Лет десяти, — спокойно объясняет Сол. В правде, на его взгляд, нет ничего такого, что может рассердить Однада. — Взрыв бы отправил мальца прямиком на небо. Я его вытащил.
Нодж вскидывает бровь.
— Да неужто? Какой благородный поступок. Церковникам бы понравилось.