Алхимик
Шрифт:
— Сдавать тебя не буду. Ты уходи, уезжай из Олднона совсем. Я спрячусь, пережду. Я маленький, меня попробуй найди…
— Ты поедешь с нами, — уверенно отрезает Сол. — Лишний билет на пароход мы как-нибудь отыщем. Да и с тобой точно повеселее будет.
Мальчик улыбается — впервые с момента их встречи. Алина сидит мрачная. Сол, справедливо решив разбираться с проблемами по мере поступления, пододвигает к себе тарелку и быстро расправляется со своей порцией супа.
— Алина, ешь, пожалуйста, — бросает он, не прекращая жевать. Супруга награждает его недовольным взглядом
— Это кто? — шепотом спрашивает мальчик. Сол улыбается.
— Это моя жена Эйлин. Как-то совсем забыл вас познакомить, простите.
— Да ну, глупости. Зачем мне знакомится со своим пасынком? — язвит Алина. — Особенно учитывая, что еще утром я и не знала, что у меня есть пасынок. И мантикор, который за нами охотится.
— Перестань себя накручивать, — Сол говорит спокойным, миролюбивым тоном. Сейчас не время и не место для выяснения отношений. — Еще до заката это все перестанет иметь какое-либо значение. Сейчас мы кое-куда заедем, а потом отправимся на Вокзал Королевского Креста, откуда первым же поездом выедем в Рувд. Там сядем на паром и уже завтра будем на континенте.
Он наклоняется ближе к столу, так, чтобы никто посторонний не услышал его.
— За все время, что я пробыл здесь, я узнал про Джека только одно: он очень территориален. Думаю, он не покинет Олднона.
— Меня больше волнует, где ты возьмешь деньги на билеты, — Алина явно настроена скептически. — Не говоря уже про то, что «на континенте» нам тоже надо будет на что-то жить. Что будешь делать? На работу устроишься?
Спичка косится на Алину, скорчив скептическую рожицу:
— Эдди, она точно твоя жена?
— Точно, Спичка, точно.
— И зачем тебе такая жена?
— Ты помолчи, малявка, — отрезает Алина. Сол поднимает раскрытую ладонь:
— Ну-ка тихо. Деньги у меня есть. Здешние крючкотворцы понятия не имеют что такое бизнес по-русски и слова «откат» отродясь не слышали. Кое-что с фабрики я успел отложить. Теперь надо будет просто наведаться в один банк и спокойно отчаливать. Гудбай, Олднон!
— Не хочу тебя расстраивать, но у Альбони республиканцами война. Твои деньги на континенте — не больше чем простые бумажки.
— Бумажки? — Сол довольно улыбается, подогретый приятным чувством, что его действия на шаг опережают рассуждения жены. — Посмотрим.
Они покидают паб, каждый занятый своими мыслями. Когда входная дверь закрывается за ними, Спичка дергает Сола за рукав.
— Пойдем быстрее, Эдди.
— Что случилось?
— В пабе сидел филин. Сидел и очень внимательно нас разглядывал.
Ощущение чужого взгляда на коже не пропадает до тех пор, пока двери купе не закрываются за ними и поезд не трогается. Перрон медленно уплывает назад, тонкий узор из стали и стекла, куполом укрывающий вокзал Королевского креста сменяется унылой чередой серых однообразных построек. Те что крупнее — цеха и склады, те что мельче — жилые дома. Лишь иногда эта однообразная последовательность разбавляется шпилем кирпичной церквушки, не многим более выразительной, чем окружающие
Сол не хочет думать о том, что ждет их впереди. Для него, все происходящее все еще не является реальностью. Это сон, болезненный бред, непостижимым образом объединивший в себе множественные осколки памяти, сокровенные тайны разума, темные эмоции и светлые чаяния.
«Каждый из людей — это целая вселенная. Такая забавная метафора. Оказывается нет. Сколько времени я уже путешествую по закоулкам своего сознания? Сколько еще доведется мне путешествовать. Сколько коматозников, летаргиков, кататоников на самом деле исследуют собственные вселенные, невообразимо огромные, может даже бесконечные?»
Спичка, разомлев в тепле, на мягком диване, уснул. Сол накрыл его пледом, снял ботинки — жутко грязные, изношенные и многократно латанные, с подошвами истертыми до бумажной тонкости. Алина молча наблюдала за его действиями. Теперь, оставшись наедине, они просто смотрят друг на друга.
— Ну? — первой не выдерживает женщина. — Мы же с тобой скандалить собираемся. Начинай.
— Нет, не собираемся, — Сол бросает взгляд на пейзаж за окном. — Я тут подумал… Скажи, Д ведь гомосексуалист? Пассивный.
Алина невольно улыбается:
— Как догадался?
Сол пожимает плечами:
— Наудачу стрельнул. Выскочка, протеже короля, получивший высокий пост без прав и предпосылок. Очень уж похож на герцога Бэкингема. Настоящего, не из «Трех Мушкетеров».
— Зануда.
Несколько секунд проходя в молчании. Мерно стучат колеса.
— Ты знала?
— С первых минут догадалась. Это вы, мужики, на такое внимания не обращаете.
— Зачем тогда он тебя взял?
Алина отворачивается, сделав вид, что изучает обивку своего дивана.
— Для прикрытия. Поползли слухи, намечался крупный скандал.
— Не лучше ли было жениться?
— Нет, не лучше. Во-первых, никто приличный бы за него дочь не отдал. Во-вторых, жена — такое себе прикрытие. Любовница, а тем более — наложница — куда лучше. Ну и вдобавок, скандал вокруг меня и Д затмил скандал вокруг Д и короля.
— Кругом победа, — кивает Сол. Алина хмыкает, потом спрашивает:
— А у тебя с Джеком что?
— А ты не знаешь?
— Догадываюсь. Кто-то спонсировал тебя на фабрику. Похоже, это манткорье золото было, так?
— Да.
— А потом тебя турнули, а Джек потерял фабрику. И затаил.
— Не думаю. Рипперджек не злопамятный. Но убить меня он давно собирался. Слишком уж вольготно я себя чувствовал. Защищенно. Это его раздражало гораздо больше денежных вопросов. Потому сразу же я начал откладывать деньги. Побег я планировал с самого начала. А потом узнал, что ты у Дулда. Я из-за тебя, между прочим, устроил пару серьезных драк. С трупами и калеками на выходе.
— Я знаю, — Алина пожимает плечами. — Честно, не думала, что ты справишься. Но в итоге тебе повело, что Данбрелл оказался напыщенным индюком.