Али-Баба и сорок разбойниц
Шрифт:
– Сема! – возмутилась женщина. – Ты с ума сошел! Мы его не знаем! Не глупи.
– Молчи, Циля, – закашлялся дедушка, – человеку надо!
– Сема, не смей!
– Циля, не приказывай мне!
– Сема, ты идиот!
– Циля, таки ты дура.
Я, сдерживая смех, слушал их перебранку. Интересно, каким образом бедняжка Фира сохраняет психическое здоровье, общаясь каждый день с этой парочкой?
– Вы еще тут? – осведомился дедуля. – Таки пишите: двести пятьдесят…
– Сема! – воскликнула Циля. – Ты позоришь
На секунду воцарилась тишина, потом Сема, успевший все же продиктовать мне номер, вздохнул и неожиданно сказал:
– Таки, молодой человек, хотите получить житейский совет от старого Семена Израилевича?
– С удовольствием выслушаю вас.
– Таки вы сами не еврей?
– Нет, а почему вы так решили?
– Таки вы очень воспитанно разговариваете, прямо как наши мальчики, – пояснил Сема, – впрочем, я ко всем хорошо отношусь. Таки мне все равно, наш вы или нет, слушайте мой совет.
Я навострил уши, мне даже стало интересно, какой мудростью решил поделиться со мной дедушка.
– Таки никогда не женитесь! – донеслось из трубки.
– Сема, ты хам, – возмущенно вскричала Циля, тихонько подслушивающая нашу беседу.
Ту-ту-ту – донеслось из трубки.
Я рассмеялся и набрал добытый в тяжелом бою номер. Честно говоря, я был готов к тому, что услышу сейчас въедливый визгливый дискант, задающий вопрос:
– Вы кто такой?
Но из мембраны послышалось приятное, мелодичное сопрано:
– Слушаю.
– Позовите, пожалуйста, госпожу Базилевич.
– Я у телефона.
Учитывая, что дедушка – Сема, она, скорей всего, «Семеновна». Сделав это нехитрое логическое умозаключение, я сказал:
– Уважаемая Фира Семеновна.
– Яковлевна, – поправила меня Базилевич.
– Но вашего отца зовут Сема, – неожиданно вырвалось у меня.
– Семен Израилевич мой свекор, – объяснила Фира.
– Простите, бога ради.
– Ничего, можно без отчества, я еще не настолько стара. Чем могу вам помочь?
– Вам знакома Катя Короткова?
– Катюша! Конечно!
– Знаете, что с ней произошло?
Фира помолчала, потом ответила:
– Естественно, бедная девочка!
– Мне очень надо поговорить с вами, – с жаром воскликнул я, готовясь ответить на вопрос «зачем».
Но Фира внезапно сказала:
– Да, конечно, приезжайте. Я здесь до восьми вечера.
И назвала адрес.
Нужный дом оказался музыкальной школой. У входа мирно дремала бабушка в темно-синем халате. Услышав стук двери, она бдительно приоткрыла один глаз:
– Вы куда?
– К Базилевич.
Услыхав знакомую фамилию, бабуля потеряла ко мне всякий интерес и снова впала в кому. Я поднялся по широкой лестнице вверх, толкнул огромную, больше подходящую для дворца, чем для школы, дверь и увидел просторную комнату, лаково-черный рояль и около него девочку лет десяти. Неумелыми пальчиками она пыталась извлечь звуки из инструмента. У окна стояла стройная женщина. День сегодня, несмотря на февраль, выдался ясный. Солнце било незнакомке в спину, и рассмотреть ее лицо было невозможно.
Я кашлянул.
– Слушаю вас, – приветливо сказала женщина.
– Я звонил вам недавно по поводу Кати Коротковой.
Фира отошла от окна.
– Леночка, на сегодня занятия закончены. Отметку тебе ставить не хочу, сама понимаешь, что больше двойки ты не заслужила! Нужно упорно трудиться, чтобы добиться результата, а ты ленишься.
Обрадованная Леночка схватила ноты и была такова. Фира повернулась ко мне.
– Наверное, лучше нам поговорить тут, а не в учительской. Внизу очень много любопытных ушей. Давайте присядем вон там.
Она указала на диван у стены и пошла было в его направлении. Потом остановилась и удивленно воскликнула:
– Что же вы стоите?
Я пытался собраться с мыслями. Отчего я застыл на месте, как несчастная жена Лота? Да оттого, что я никогда в жизни не встречал более красивой женщины. В Фире Базилевич было прекрасно все: огромные, чуть выпуклые, бездонно-карие глаза, над которыми изогнулись полукружья бровей, тонкий нос с нервными ноздрями, крупный, четко очерченный рот, нежно-персиковый цвет лица, чистый, высокий лоб, копна тяжелых, мелко вьющихся волос, безупречно длинная шея… Фигура ее тоже была идеальной. Длинные ноги, тонкая талия, может, лишь грудь чуть великовата для такой худенькой женщины, но кто сказал, что большой бюст – это недостаток? Лично мне кажется, что совсем наоборот…
– Что же вы стоите? – недоуменно повторила Фира.
Я попытался стряхнуть с себя наваждение, голос Базилевич действовал на меня гипнотически. Низкий, мелодичный, он вас просто обволакивал.
Понимая, что выгляжу полным идиотом, стоя столбом посреди комнаты, я закашлялся, кое-как пришел в себя, добрался до дивана и плюхнулся на кожаные подушки.
– Что еще случилось с Катей? – с тревогой спросила Фира. – И кто вы?
Я хотел было изложить придуманную по дороге версию.
Сидя в машине, я решил представиться психологом из «Голубого солнца», специалистом, который хочет досконально узнать прошлое пациентки, дабы гарантированно помочь ей. Но неожиданно для себя ляпнул:
– Моя хозяйка Элеонора решила заняться сыскной деятельностью и основала агентство «Ниро».
Глаза Фиры, огромные, глубокие, уставились на меня. Поняв, что испытывает маленький кролик, когда на него смотрит удав, я, впав в транс, выложил госпоже Базилевич все про Семена Юрьевича, Иру, аварию на шоссе, странное поведение Кирилла Потворова. Никогда до этого я не выбалтывал сведения о расследуемом деле, но было в глазах Фиры нечто, лишившее меня разума.
Она молча выслушала меня, а когда я замолчал, сказала: