Али-Баба и сорок разбойниц
Шрифт:
Вы можете себе представить, какой скандал разгорелся в доме? Не дай бог вам когда-нибудь стать участником подобного.
Наташа, естественно, отрицала все. Но кто бы ей поверил? Доказательства неверности были налицо, жена спрятала их в таком месте, куда гарантированно никогда не полезет муж.
– Милый, – рыдала Наташа, – ну подумай, зачем бы мне хранить эту гадость?
– Ты дура, – вопил Семен, – небось, когда меня тут не было, перечитывала и балдела, сука! Вон из моего дома.
Как все закончилось, вы знаете. Наташа покончила с собой. Семен не простил жену даже за порогом могилы. Более того, он упорно говорил приятелям, выражавшим удивление по поводу отсутствия Наташи: «Она уехала за границу лечиться!»
Семен не мог допустить даже намека на то, что у него в жизни возникли какие-то сложности. Наташу похоронили почти тайно, без церковного отпевания, что, в общем-то, объяснимо, Ире и Кате было запрещено, во-первых, упоминать вслух имя Наталии, во-вторых, рассказывать кому-либо о ее смерти.
– Он просто с ума сошел, – вздыхала Фира, – даже мне пытался условия ставить. Но я просто перестала появляться в их доме.
Через несколько месяцев после трагической кончины подруги Фира позвонила Кате, чтобы поздравить ту с днем рождения, и узнала еще одну ужасную новость.
Катя стала употреблять наркотики и сейчас находится в клинике, где ее пытаются снять с иглы.
Фира метнулась к девочке и узнала, что Катя с Семеном не общалась, отец не принимал никакого участия в ее судьбе, правда, щедро отстегивал деньги на ее содержание.
– Папа очень переживает, – пыталась оправдать отца Ира, – он просто рассердился на Катю. Знаете, папа верит в то, что она выздоровеет! Он пристроил ее на заочное отделение…
Фира молча выслушала информацию об УПИ. Катя и Ира одногодки. Но дочь Наташи пошла в школу в семь лет, а Иру Вера отдала в первый класс шестилетней, поэтому и получилась такая странная ситуация. Одна девушка учится в институте, другая только-только получила школьный аттестат.
– Видите, какой папа хороший, – пела Ира, – вот как он любит Катю!
Но у Фиры имелось свое мнение на сей счет. Образование покупается для того, чтобы всем доказать: в семье Семена все отлично.
– Ну не глупо ли так себя вести? – вырвалось у меня.
Фира поморщилась.
– Очень! Только Семен такой! Главное, чтобы все считали, что он в полном ажуре. Он меня не удивил! Я всегда знала, что Коротков мерзавец. Вот кто поразил меня, так это Ира!
– Почему?
Фира откинула с прелестного лба прядь волос.
– Знаете, я перед ней виновата!
– Мой бог, разве вы можете сделать что-то плохое! – с жаром воскликнул я.
– Конечно, – серьезно ответила Фира, – наверное, как и все. Ира показалась мне сначала очень двуличной. Знаете, такая сладенькая пай-девочка, отличница, любимица учителей, тихоня. Она изо всех сил изображала, как любит Наташу и Катю. Ирина бросалась к мачехе по первому ее зову и присюсюкивала: «Наташенька, хочешь чайку? Лимончик положить?»
Она угождала и Кате, а перед Семеном просто на цырлах бегала, согнувшись пополам…
Все в доме принимали такое поведение Иры за чистую монету, даже Наташа, которой не слишком-то радостно было видеть плод любви своего мужа и посторонней женщины. Один раз она сказала Фире:
– Я думала, что наша жизнь теперь превратится в ад, но Ирина такая ласковая, услужливая. Знаешь, она обо мне больше заботится, чем Катька. Той совершенно все равно, болит у меня голова или нет. А Ирина сразу просекает ситуацию и говорит: «Наташенька, ложись, отдохни, сейчас я тебе кофейку принесу». Очень приветливая девочка.
Но Фире казалось, что Ирина просто очень искусно притворяется. Иногда Базилевич перехватывала взгляд, которым падчерица провожала мачеху, и вздрагивала. В глазах Иры было все, что угодно, кроме любви.
– И как же я ошибалась! – угрызалась сейчас Фира. – Впору прощение у Иры просить. Когда с Катериной случилось несчастье, Ира просто горой встала за сестру. Ведь она ездила в клинику по три раза в неделю. Сеня там вообще не появлялся, я в последние месяцы тоже не показывалась, свои дела затянули, как ни стыдно в этом признаться… А Ира! Просто молодец! Нет, над этой семьей просто рок висит! Наташа погибла, я до сих пор не верю в этого любовника. Понимаете, я обязательно бы знала, появись в жизни Наташи другой мужчина! Какая-то дикая история. Но я видела письма, они и впрямь написаны рукой моей несчастной подруги.
– А вы не пытались найти аманта [4]Наташи?
– Как? Обратного адреса в письмах не было, даже имя его отсутствовало, он подписывался: «Твой Тяпа», а она обращалась к нему: «Заинька», «Котик» или «сладкий мой».
– У Иры был кавалер?
Фира развела руками.
– Понятия не имею. Могу лишь сказать, что она проявила себя как благородный, порядочный человек. Сеня ужасно переживал, когда Ира пропала, позвонил мне и, чуть не плача, спросил: «Ира не у тебя?» Когда с Катюшей случилось несчастье, он даже не вздрогнул, буркнул лишь: «Дурная материнская кровь, моего ничего нет», – а из-за Иры убивался. Бедная, бедная девочка. Небось ее мерзавцы убили, польстились на драгоценности и хорошую одежду. Сеня Ире ни в чем не отказывал, баловал, обвешивал золотом, он считал ее своей настоящей дочерью, а Катю не любил.
Разговор иссяк. Следовало откланяться и уходить. Но я никак не мог заставить себя встать с дивана. Фира смотрела на меня прекрасными бездонными глазами. В них застыло спокойное ожидание. И тут я, ощущая себя полным идиотом, почувствовал, как к моим щекам приливает кровь. Покраснев, словно глупый подросток, я совершенно неожиданно произнес.
– Фира, если вы сегодня свободны, мы могли бы пойти в ресторан или в Большой зал консерватории на концерт.
Госпожа Базилевич мягко улыбнулась, в ее лице не промелькнуло ни малейшего удивления, очевидно, она давно привыкла к тому, какое впечатление на мужчин производит ее красота. Но она не успела мне ответить. Дверь класса приоткрылась, и в щель заглянул маленький, тощенький мужичонка самого плюгавенького вида.