Али Бабаев и сорок покойников
Шрифт:
Проводив комиссию к пульту, Юдашкин представил работавших там людей:
– Доктор Юрий Зиновьевич Кацнельсон, заведующий биологической секцией. Его помощники – Георгий Бронштейн, ведущий хирург, и Аркадий Лившиц, патологоанатом.
Не снимая перчаток, обменялись рукопожатиями. Кацнельсону было за пятьдесят, Георгий и Аркадий выглядели молодыми – лет на тридцать, не более того. Гутытку, здороваясь с патологоанатомом, сказал:
– Надо же, однофамилец! Я ведь тоже из Лившицев.
Аркадий сначала изумился, потом сообщил, что он из Петербурга, и тут они с джадидом углубились в семейную генеалогию. Не прошло и трех минут, как они признали друг в друге четвероюродных братьев, затем откуда-то возникла склянка со спиртом, к которой приложились все присутствующие.
Отметив счастливое воссоединение родичей, Бабаев вернулся к инспекционным делам, кивнул на пульт и произнес:
– Это для чего, уртак?
– Для управления криотроном, – пояснил доктор Кацнельсон, а профессор Рабинович обвел широким жестом помещение и добавил:
– В ячейках криотрона в глубоком холоде лежат тела пришельцев. Их тут гораздо больше, чем у американских коллег. По нашим сведениям, в Ангаре-18 семь неповрежденных трупов и разрозненные фрагменты еще примерно двадцати. А у нас триста четырнадцать тел. И все целехоньки!
– Они из породы зеленых? – спросил Ахматский.
– Ну почему же! – откликнулся хирург Бронштейн. – Всякие есть. Желтенькие, красненькие, синенькие… Взглянуть хотите?
– Да! – в один голос ответили Ахматский, Сердюк и оба их помощника.
– Нет проблем.
С этими словами Бронштейн принялся нажимать кнопки на пульте, и десятка три ячеек выдвинулись на всю длину. В них лежали существа, очень напоминавшие людей: две руки, две ноги, голова, а при ней все, что положено – рот, нос, глаза и уши. Большей частью брюнеты, хотя блондины тоже попадались.
Физик Михал Сергеич уставился на эту коллекцию с видом осла, узревшего пучок моркови.
– Можно взглянуть поближе?
– Разумеется.
Хирург направился к ближайшей ячейке. Три комиссанта, Эдик и Сергей шли за ним. Они обступили саргофаг, и Сердюк, приглядевшись, пробормотал:
– Все у него на месте. Даже то, что пониже пупа, повыше колена.
– Верно, Виктор Ильич, – согласился Сергей. – Мужик как мужик.
– Только роста небольшого, – молвил Эдик.
– И кожа желтоватая, – произнес Бабаев.
Ахматский склонился над покойником, обнюхал его, затем поднял голову и сказал:
– На китайца похож или на японца. Как думаете, коллеги?
Сердюк пожал плечами, а Бабаев кивнул:
– Похож! Даже очень!
Хирург Бронштейн усмехнулся:
– Китаец, говорите? А где вы видели китайца с третьим глазом?
– И где этот глаз? – спросил недоверчивый Ахматский.
– На затылке, конечно.
– Хотелось бы посмотреть… – Михал Сергеич потянулся к покойнику, но Бронштейн перехватил его запястье.
– Не трогайте, прошу вас! Мы не касаемся их руками, даже в перчатках! Тут холодно, но инопланетный вирус выживает и при такой температуре. Для работы с телами есть необходимые приспособления. – Он помахал одному из сотрудников в глубине зала. – Гриша, иди сюда! С инструментами!
Молодой парень подкатил столик, заваленный крючьями из толстой проволоки, хирургическими ножами, клещами и бурами. Еще здесь были пластиковые контейнеры, кюветы, пробирки и бутыль, в которой плескался синеватый препарат.
– Григорий Цукерман, один из моих ассистентов, – сказал хирург. – Ну-ка, Гриша, приподними ему головку… Затылочек хотим увидеть.
Парень ловко подцепил крюком шею инопланетянина и потянул вверх. Ахматский опять склонился нал саргофагом.
– Хмм… В самом деле, третий глаз… Али, Виктор, взгляните…
Бабаев посмотрел, брезгун Сердюк отказался.
– А не нарисован ли этот глазик? – спросил Ахматский.
– Если хотите, могу выковырнуть, – предложил хирург Бронштейн и взялся за нож.
– Не стоит. – Али Саргонович похлопал Ахматского по спине. Ты, калантар, большой ученый и потому недоверчивый, а для меня все ясно. Что видел, то видел. Настоящий глаз!
Сомнения, однако, были – вспомнились Бабаеву шаман Захиров и тибетский центр «Аюрведа». Вдруг не пришелец перед ним, а настоящий шаман или, предположим, панчен лама?… Из тех, кому открыли третий глаз?… Но он смолчал, не стал делиться с физиком своими подозрениями.
Осмотрев другие тела, они вернулись к пульту. Доктор Кацнельсон ткнул в нужную кнопку, и саргофаги скрылись в криотроне.
– Что вы с ними делаете? – поинтересовался Михал Сергеич.
– Режем, – ответил Кацнельсон. – Берем пробы для биохимических анализов. Воздействуем электричеством и различными полями. Изучаем, словом.
– И каковы результаты?
– Установлено, что они не люди, – молвил профессор Рабинович. – То есть не совсем живые существа в нашем понимании. Что-то вроде биороботов, которые в момент катастрофы не умерли, а просто отключились. Они двуполые и, судя по всему, способны к размножению, но это опять же не наш случай, а запрограммированный производственный процесс. Иными словами, это биологические агрегаты с множеством функций.
– А можете сделать таких? – оживился Сердюк. – Чтобы, значит, на комбайне… и картошку копали… и свинок обихаживали… Сделаете?
– Сделаем, – пообещал хирург Бронштейн, – непременно сделаем лет через двести-триста.
Распрощавшись с ученой братией, они вышли в коридор и, решив, что на сегодня впечатлений хватит, направились к лифту. Бабаев придержал Юдашкина, заставил отстать и тихо промолвил:
– Вижу, полковник, у вас тут больше евреев, чем в Израиле. Все есть, от Рабиновича до Цукермана… Пойми меня правильно, уртак, я к ним хорошо отношусь, народ древний, мудрый… Но почему их здесь так много?