Алиби
Шрифт:
Влахов хотел было взять ее, но удержался. Незачем оставлять свои отпечатки — можно уничтожить какой-нибудь след. Осторожно, не касаясь пальцами коробки, он завернул ее в носовой платой и отнес Пенчеву.
Когда Влахов, взяв письменные показания Лютичева, вернулся к себе на работу, Пенчев уже проявлял найденные отпечатки пальцев. На ручке и на острие бритвы отчетливо были видны следы пальцев Каменова. На серой коробке, кроме отпечатков Лютичева, тоже были его следы.
Влахов отнес коробку в министерство, объяснил начальнику научно-технической лаборатории, инженеру Тихолову, обстоятельства, при которых она была найдена, и попросил исследовать ее как можно скорее.
После предварительного осмотра коробки нельзя было сделать выводов относительно
Специалисты предполагали, что металлический диск с обозначенными на нем цифрами служит для включения механизма, открывающего коробку. Но каков шифр? Не исключалось, что коробка содержит взрывчатку и предназначена для диверсионных целей — что-то вроде адской машины. В любом случае при исследовании коробки нужно было проявить исключительную осторожность. В работу включились все сотрудники лаборатории под руководством инженера Тихолова.
Прежде всего было установлено, что оболочка коробки сделана из высокомолекулярных смол — неизвестного вида пластмассы. Рентгеновские лучи свободно проходили сквозь нее. При просвечивании коробки на экране отчетливо обозначилась очень сложная электронная микроаппаратура. Объект был сфотографирован в различных положениях, после чего группе радиоинженеров была поручена задача по данным снимкам составить схему аппаратуры. Но по одним контурам судить о физической характеристике отдельных деталей и узлов было нельзя. Коробку передали в новый сектор лаборатории, оборудованный совершеннейшей советской исследовательской техникой. Ультразвуковая установка позволила уточнить целый ряд подробностей. После этого был сделан ряд снимков с помощью всепроникающих гамма-лучей.
Майор Влахов пристально следил за ходом исследований. Когда стало ясно, что коробка содержит сложную электронную аппаратуру, Влахов посетил начальника отдела контрразведки полковника Крыстьо Маркова и подробно доложил ему обо всем.
Уже первые фотографии показали, что металлический диск связан с двумя узлами. Один из них был, судя по всему, радиопередатчиком, а другой представлял собой маленький подозрительный цилиндр. Каково было его назначение? Возникли серьезные опасения, что это патрон, который взорвется, если набрать неверную комбинацию цифр. Инженер Тихолов попросил разрешения срезать пластмассовую оболочку, чтобы таким образом проникнуть в коробку. О находке доложили заместителю председателя Комитета государственной безопасности, который распорядился сфотографировать открывающий механизм ультразвуком и гамма-лучами с большим увеличением. Был сделан макет этого механизма. И только после неоднократных испытаний на макете было решено открыть коробку. Комбинация складывалась из цифр: ноль-семь-три-девять-один-два-восемь-ноль. Вращение диска надо было начинать слева направо и на каждой цифре менять направление.
Оставшись наедине с загадочной коробкой в специально оборудованном для этой цели помещении министерства, инженер Тихолов вооружился маленькой отверткой, но к делу приступил не сразу. Поглядел на часы. Было ровно два часа ночи. Если бы задание не было таким срочным, разумнее было бы отложить его на завтрашнее утро. Тихолов чувствовал себя переутомленным. Он закурил сигарету и медленно, с наслаждением затянулся. Стояла полная тишина, словно ни в министерстве, ни во всем заснувшем городе не было живой души. Но он ясно представлял себе коллег, собравшихся в коридоре, напряженно прислушивающихся, взволнованных не меньше его. Да, они могут волноваться.
А он должен быть совсем спокойным, словно вращает всего лишь диск телефона-автомата.
Инженер Тихолов докурил сигарету, загасил ее и, не торопясь, начал поворачивать диск отверткой. После седьмого поворота, когда ноль снова стал против белой черточки, он вытер тыльной стороной руки пот со лба и попытался открыть коробку. Крышка плавно заскользила по скрытым пазам, и перед ним открылось сложное сплетение множества деталей.
После того как коробку открыли, работа пошла быстрее. Наутро измученные напряжением последних дня и ночи сотрудники разошлись. Только начальник лаборатории не пошел домой. Он сварил себе двойную порцию кофе, выкурил последнюю сигарету из третьей за эти сутки пачки, собрал все материалы и отправился на доклад.
Полковник Марков вызвал майора Минчо Влахова и своего заместителя подполковника Асена Ковачева. Пока начальник отдела перелистывал дело, Влахов отвел подполковника Ковачева к окну и без долгих предисловий завел разговор о предстоящем матче. Через два дня, в воскресенье, болгарская сборная должна была встретиться с южноамериканскими футболистами. Влахов с неподдельным оживлением сыпал болгарскими и испанскими именами, спортивными терминами.
Влахов знал, что Марков любит посещать интересные матчи, не раз видел его на стадионе и рассчитывал вовлечь полковника в разговор. Но тот сосредоточенно изучал материалы следствия. Влахов чувствовал, что Ковачев слушает его без интереса, только из любезности, задавая время от времени совсем дилетантские вопросы. Заговори Влахов о случае, ради которого они здесь собрались, его собеседник сразу оживится. Но неужели же они должны говорить всегда только о работе и не могут побеседовать о чем-нибудь другом? И он продолжал с прежней горячностью доказывать, что сборная составлена без учета особенностей противника.
Влахов впервые имел возможность разговаривать с подполковником Ковачевым. Когда сам он работал в Государственной безопасности, Ковачев еще не поступил к ним на службу. А сейчас он уже подполковник! Влахов слышал, что окончил математический факультет, что он сын популярного вождя рабочего движения в Сливене, известного там под партийной кличкой Учитель, которого убили еще до Девятого сентября.
Внешне Ковачев был ничем не примечателен, особенно если сравнить его с полковником Марковым. Среднего роста, со светло-каштановыми волосами, он казался стеснительным, даже робким. Безукоризненный темно-синий костюм, белоснежная рубашка и черный шелковый галстук придавали Ковачеву франтоватый вид. «И как ему не жарко ходить сейчас в пиджаке и с галстуком, — подумал Влахов. — Вырядился!» Он невольно посмотрел на полковника Маркова. Его большая голова гармонировала с телосложением бывшего борца — уже начавшего полнеть, но все еще как бы излучающего силу. Поседевшие, всегда взлохмаченные волосы, седая щетина бороды придавали ему вид человека не столько старого, сколько много испытавшего, прожившего трудную жизнь.
Марков листал дело, целиком поглощенный его содержанием. Время от времени он делал пометки толстым карандашом.
Влахов ощутил на себе изучающий взгляд подполковника Ковачева. Умные светлые глаза подолгу задерживались на его лице, руках, одежде. Хотя взгляд Ковачева ничем не выдавал его мыслей, Влахову стало не по себе. Он был небрит, вчера допоздна просидел в лаборатории, а сегодня стал чуть свет — до бритья ли тут. И все-таки вместо того, чтобы с сердитым видом мотаться по квартире, он мог бы побриться. А его брюки! Когда жена гладила ему их в последний раз? Да, нужно больше заботиться о своей внешности. Хотя бы для того, чтобы не давать повода всякому новоиспеченному подполковнику разглядывать себя вот эдаким образом.
В дверь постучали. В кабинет вошел начальник научно-технической лаборатории инженер Тихолов.
Полковник Марков пригласил всех троих сесть, убрал папку в стол и попросил доложить — чтобы и Ковачев был в курсе — о результатах следствия по делу об убийстве Стефки Ковачевой.
Влахов не принес с собой никаких записей. Они были ему не нужны: он держал в голове все подробности дела. И все-таки волновался, словно ученик, пришедший на экзамен. Еще бы, «экзаменовал» его сам полковник Марков да еще в присутствии Ковачева. Полковник был известен как строгий до педантизма, насмешливый человек.