Алкамен - театральный мальчик
Шрифт:
– Кому-то суждено все это расхлебать?
– сокрушался Мнесилох.
С утра до ночи в народном собрании ораторы надевали венки и, опершись на традиционные посохи, произносили зажигательные речи. Когда страсти раскалялись, спорщики рвали венки друг у друга. Лепестки мирта и жасмина, кружась в воздухе, опускались на распаленные головы. Однако никаких мер ораторы не предлагали - каждый боялся брать на себя ответственность.
Послали депутацию к дельфийскому оракулу. Пифия изрекла:
– Спасение города за деревянными стенами богини... Этот ответ никого
– Злополучные!
– кричали они.
– Чего вы ждете? Бросайте все и бегите на край земли! Нет преграды огню и ярости, нет защиты от плена и позора!
Пророков схватили, изобличили как шпионов и казнили. Тут разнесся слух, что в Ахарнах родился двуглавый теленок, на каждой голове по одному глазу. Маловеры и любопытные кинулись смотреть, и его предприимчивый хозяин нажил немалые деньги. Жрецы отняли теленка и принесли в жертву Аиду, богу подземных сил.
И это не погасило народных страстей. Благоразумные закапывали сокровища в землю, богатые увозили семьи в Пелопоннес или за море, на далекие острова.
А те, кому нечего было закапывать и у кого не было денег на корабль, собирались на рынках и взывали:
– О Фемистокл! Что ты молчишь, Фемистокл? Одна весть всех поразила: спартанцы потребовали, чтобы главнокомандующий союзным флотом был спартанец.
– Несправедливо!
– возмущались афиняне.
– Сухопутной армией командует уже спартанец Леонид, ну пусть его! А флотом афинянин должен командовать ведь афинских кораблей большинство! Пусть Фемистокл флотом командует!
Но Фемистокл сам предложил кандидатуру спартанца Эврибиада и настоял на его избрании. Все были озадачены - как же это? Фемистокл отказывается от высшей власти?
Спесивый Эврибиад въехал в Афины, как завоеватель, на белом коне. Афиняне не свистели вслед, не улюлюкали, но встретили его многозначительным молчанием. Сам Фемистокл пригласил Эврибиада выступить в народном собрании.
– Эвакуируйтесь в Спарту, - предложил новый главнокомандующий.
– Если Леонид в теснине Фермопил не сможет остановить царя, Афины обречены. Отступим на перешеек и возле Коринфа будем оборонять Пелопоннес!
На сей раз (исключительный случай!) и демократы и аристократы были заодно:
– Оставить дома на сожжение и разграбление?
– кричали крестьяне и ремесленники.
– Подумай, спартанец, что ты говоришь!
– Вы, спартанцы, только и ждете, когда наши поместья будут разорены, вторили им эвпатриды.
– В них вся сила Афин, в наших имениях!
– Не пойдем к спартанцам, не будем жить из милости при кухне! надрывался Мнесилох, размахивая костылем.
– Лучше быть рабом у персов, чем приживалкой у своего брата эллина!
Выступил
Безбровое, чистенькое лицо Аристида казалось небесно-мудрым, его тихие, логичные речи - необычайно убедительными. На нем была простая одежда, с аккуратно подштопанными заплатами на видных местах. Посмотрев на эти заплаты, любой гражданин мог сказать про Аристида: да, он знатен, но скромен; он богат, но бережлив.
Аристид предложил: собрать все наличные деньги, все сокровища храмов и общин, нанять, вооружить и обучить войско, не уступающее по численности персидскому. Всем умереть, и тогда уже пусть царь берет пустой город!
Фемистокл не просил слова, даже не надевал венка, вырвался на трибуну, отодвинул благообразного Аристида.
– Афиняне, братья! Куда он толкает вас? Его устами говорят педиэи, землевладельцы, - вот они, в первых рядах, толстобрюхие! Вашей кровью они надеются отстоять свои имения!
Аристократы заорали: "Долой! Долой!
– замахали посохами. Полетели камни и черепки. В задних рядах матросы горланили:
– Пусть говорит, пусть говорит!
– Деревянные стены богини - это флот!
– убеждал Фемистокл.
– Сохраним флот - сохраним жизнь и свободу. Сохраним жизнь и свободу - из пепла поднимем родной край, еще краше прежнего. Умереть нетрудно, надо жить. Жить, чтобы победить!
Но его никто не слушал. Толпа единым вздохом повторяла:
– Сражаться так сражаться! Умереть так умереть! Таковы мы, дети Паллады!
Я с другими мальчишками, конечно, восседал на высокой ограде соседнего храма. В самых острых местах спора мы оглашали скалы оглушительным свистом.
Внизу под оградой остановился Фемистокл. Ксантипп подавал ему платок, чтобы он вытер обильный пот. Мой кумир - огненный Фемистокл, и мой враг жестокий Ксантипп... Как могла связать их непонятная дружба?
– Аристиду удалось околдовать граждан, - сквозь зубы процедил Фемистокл.
– О, демагог!
– Ты заметил?
– отвечал Ксантипп.
– Все деревенские богатей сегодня были. А обычно их в собрание и кренделем не заманишь.
– Для достижения народного блага все средства хороши, - твердо сказал Фемистокл.
– Дадим последний бой! И, если не удастся повернуть волю народа, придется Аристида...
– Убрать?
– подсказал Ксантипп.
– Удалить, - ответил вождь.
ОСТРАКИЗМ
Ночью на Сунийском мысе моряки зажгли огромный костер. Увидев огонь, корабельщики на ближайшем острове тоже зажигали костры на высотах. С острова на остров неслась эта огненная весть, и везде афинские мореходы знали - Фемистокл их зовет.
День и ночь ехали на скрипучих возах виноградари и пчеловоды из горных долин, брели рыбаки из бедных поселков, шли в обнимку корабельные плотники из Фалерна.
Никогда еще на Пниксе не собиралось такое множество граждан. В этот день каждый мог воочию убедиться, как многолюдны и разнообразны великие Афины!