Аллоды
Шрифт:
– Вы ошибаетесь, я не вхож в кабинет Яскера. Я был там один раз и может быть больше никогда туда не попаду.
– Возможно. Но в тот момент, когда вы переступили его порог, вы перестали быть обычным гражданином Империи. Не отрицайте. Вы амбициозны, и думаю, что очень скоро станете офицером. И если вы попадете в зону боевых действий, то сразу поймете, насколько важно то, чем мы занимаемся здесь. Тогда, я уверен, вы постараетесь сделать так, чтобы нас услышали.
Я обдумывал сказанное некоторое время, а потом произнес:
– Мне все еще не совсем понятно, о чем именно идет
– Речь идет о запрете опытов над военнопленными, - без обиняков заявил Кхалдун-Кнеф.
– Здесь неподалеку располагается тюрьма. С ее начальником меня связывают давние дружеские отношения. Еще с тех древних времен, когда мы жили в первый раз. Немногим Зэм повезло воскреснуть и отыскать своих друзей и близких, да-а...
– И ваш друг поставляет вам пленников для опытов?
– Поставлял. Как я уже сказал, дальнейшую поставку заключенных сочли нецелесообразной.
– А там что?
– я кивком головы указал на двери полигона.
– Нежить. С тюремного кладбища. Но нам для работы нужны живые образцы!
– Живые образцы...
– протянул я, поражаясь кощунственности формулировки, которую Кхалдун-Кнеф употребил на полном серьезе.
– Боюсь, Комитет не до конца понимает, какими катастрофическими последствиями может обернуться для нашей Армии такое решение!
– продолжил он.
– Но ведь у вас уже есть некроносороги! Вы собирались организовать их серийное производство.
– Да, но это произойдет еще нескоро. И потом, животные малоуправляемы, вряд ли они станут полноценной заменой разумным существам.
– А вас не смущает этическая сторона вопроса?
– наконец поинтересовался я.
Кхалдун-Кнеф какое-то время молчал, словно пытался подобрать нужные слова, а потом произнес:
– Идет война. А войны аморальны сами по себе. Вы не задумывались о том, почему Лига, имеющая значительное численное преимущество, до сих пор не может победить Империю? У нас есть три главных столпа - мудрое хадаганское правление, сила орков и наука Зэм. Поймите, войну выигрывает не тот, кто слишком любит морализировать, а тот, кто сильнее, умнее и организованней! Научный прогресс - это одна из основ нашего государства.
– Именно наука вас и интересует больше всего, - покачал головой я.
– Война для вас лишь убедительный повод, на самом деле вам важны только опыты.
– Какими бы не были наши мотивы, работа ученых идет на пользу Империи. Вы не согласны?
Я не моргая смотрел на Кхалдун-Кнефа. По металлической маске скакали зеленые блики от его мерцающих искусственных глаз. Много ли в этом теле осталось от живого человека? Возможно, это и не важно. Гораздо важнее, сколько человеческого осталось в его голове. Когда-то Зэм тоже были простыми людьми, но теперь даже орки казались мне ближе и роднее, потому что они были живы - в их груди стучало настоящее сердце, по их венам текла горячая кровь, они рождались, взрослели и умирали от старости. Зэм, воскреснув после многовекового забвения, просто существовали. Их дети и старики не выдержали испытание временем, поэтому все Восставшие были примерно одного возраста. И их больше не интересовали проблемы простых смертных, они нашли себя в изучении мира, открытии его тайн. Теперь они только ставили свои бесконечные опыты... иногда даже на живых, ведь тем, кто уже давно мертв, чужда наша мораль. Я не
– Да. Пожалуй, вы правы, - медленно сказал я после раздумья.
– Я знал, что вы все поймете, - Кхалдун-Кнеф одобрительно хлопнул меня по плечу своей металлической рукой.
– Рад, что не ошибся в вас. Подождите здесь, я позову солдат, чтобы они разобрались с бракованной нежитью.
– Не стоит. Вы ведь сказали, что они не опасны. Я сам с ними разберусь, раз уж меня для этого позвали.
– Ну что вы, это совсем не обязательно... Но если вы настаиваете... Бракованные - это те, которые не подчиняются приказам, они агрессивны и нападают сами. Не перепутайте с удачными экземплярами! А то последнее время у нас наблюдаются перебои с поставками, и каждый хороший экземпляр на счету.
– Я понял.
– Да, и еще. Венцом эксперимента по созданию боевых зомби должен был стать зомби-губитель - научный труд нашего сотрудника Леопольда Свечина. И почти все у нас получилось! Опасная, лютая тварь, способная расправиться с множеством врагов. Его вольер находится в дальнем углу. Так вот - ни в коем случае не подходите! Этот мертвяк не различает своих и чужих. Убивает всех подряд! Вот такая проблема. Конечно же, ее надо устранить, но для этого нужна группа солдат, мы займемся им позже. А какие надежды мы возлагали на зомби-губителя! Но похоже, слишком увлеклись его боевыми способностями, забыв о безопасности...
– Да, обидно, - согласился я.
– Ну ничего. Мы уже приступили к созданию нового экземпляра боевой нежити. Зомби-разрушитель! Это будет нечто... Главное, не забыть объяснить ему, кто его хозяева.
Как только я вошел внутрь, ко мне сразу повернулось множество лиц. По счастью у этих зомби не было металлических частей тела, но выглядели они все равно очень удручающе. Под клочьями одежды, свисающей грязными тряпками, были видны разлагающиеся тела. Меня начало подташнивать.
– Я закрою дверь, чтобы нежить не разбежалась. Постучите, как только закончите. Вы уверены, что не хотите взять помощников? Нет, я не сомневаюсь в ваших боевых способностях, но...
– Я уверен.
Достав из ножен свой меч, я провел рукой по его лезвию, блестевшему в свете тусклых ламп полигона.
– Ты еще не заржавел без дела?
Несколько зомби кособоко заковыляли в мою сторону - должно быть, те самые бракованные образцы. Остальные безвольно стояли на месте и просто смотрели на меня пустыми глазами. Кхалдун-Кнеф говорил, что у зомби нет сознания и все их действия лишь рефлексы, оставшиеся от прежней личности. Но в том, как они отшатывались от моего меча, как инстинктивно поднимали руки, пытаясь закрыться от его острого, как бритва, лезвия - было что-то невыносимо настоящее, что-то очень живое. Убивать такого слабого противника - как-будто убивать беспомощных детей. Но я упрямо, не чувствуя боли в мышцах, задавив все эмоции, без устали махал мечом, стараясь не просто убить, а искрошить, чуть ли не стереть в порошок то, что Зэм называл "образцами". Я хотел, чтобы эти измученные тела больше никогда не познали на себе магию некромантов. Пусть при жизни эти люди или эльфы были моими врагами, смерть никогда не выбирает себе сторону - у тех, кого она забрала, уже нет ни врагов, ни союзников. Мертвые должны быть упокоены. Никто, даже лигийцы не заслуживают такого чудовищного конца.