Алмазная пыль

Аскеров Эльхан

– Ты это всё сейчас придумал или вспомнил? – настороженно спросил старик.

– Я это знаю, – машинально пожал плечами Пашка.

– А про кого-то конкретно рассказать можешь? – с интересом прищурился старик.

– Нет, – покачал головой Пашка после минутного молчания. – Не помню.

– Ничего, – улыбнулся ему старик, – вспомнишь. Обязательно.

– Может, и вспомню, – вздохнул Пашка и неожиданно спросил: – А как мне вас называть. А то неудобно как-то, вы или тот старик.

– А давай вместе над этим вопросом поразмышляем, – хитро усмехнулся старик. – Павел Андреевич – слишком длинно и официально. Павел – слишком

фамильярно. А как бы ты называл?

– Дядя Паша. И по возрасту подходит, и не особо панибратски, – пожал плечами Пашка.

– Вот так и называй, тёзка, – рассмеялся старик. – Но сам понимаешь, это только с глазу на глаз.

– Само собой, – кивнул Пашка. – Красивое слово субординация ещё никто не отменял.

– О как! – рассмеялся в ответ старик. – Ну, тоже верно. Но дело не в ней. Сам понимаешь, в нашем деле ухо востро держать нужно. Не стоит лишнего повода для досужих разговоров давать. Мне при моей должности положено быть злым, коварным и непримиримым, а прознают, что мы с тобой запанибрата, сразу начнут шипеть, старый стал, размяк. Понимаешь?

– Понимаю. А может, и хорошо, что зашипят? Успокоятся, расслабятся, тут их и можно будет за горло взять, – усмехнулся в ответ Пашка.

– А ты, тёзка, гвоздь, – рассмеялся старик, с довольным видом потирая руки. – Если и дальше так мыслить будешь, мы с тобой ещё такую кашу заварим, чертям тошно станет.

– Да заварить-то не вопрос. А кто её расхлёбывать будет? – с интересом спросил Пашка.

– Ничего, крайние всегда найдутся. А не найдутся, так назначим, – рассмеялся в ответ старик и, поставив пустую чашку на стол, тяжело поднялся. – Пора мне. Рад был поболтать с тобой, тёзка. Чует моё сердце, ты меня ещё не раз удивишь. Но это и хорошо. Ты, главное, помни, я тебе точно не враг. А всё остальное перемелется. Если что не так, сразу с моим штабс-капитаном связывайся. Номер он тебе даст. А теперь отдыхай. Утром тобой мои головастики займутся.

Пожав Пашке руку, старик не спеша вышел из номера. Но стоило только ему выйти за дверь, как в комнате материализовался официант и, не спрашивая разрешения, принялся убирать чашки. Такой поворот событий Пашке сразу не понравился, и он, недолго думая, решил полностью прояснить ситуацию. Подойдя к столу, он уселся в кресло и, с вызовом посмотрев на официанта, твёрдо произнёс:

– Дружище, налейте ещё чаю, пожалуйста.

Очевидно, не ожидавший от пациента такой наглости официант растерянно замер с чашкой в руках, но потом плебейская наглость взяла своё. Медленно, словно издеваясь, официант поставил чашку на сервировочный столик и, усмехнувшись, ответил:

– До завтрака потерпишь, не барин.

Ожидавший чего-то подобного Пашка намеренно сел так, чтобы в случае необходимости можно было задействовать все подручные средства. Что ему и пришлось сделать. С ходу, пнув столик так, чтобы он ударил официанта по ногам, Пашка схватил со стола тяжёлую пепельницу и со всего размаха приложил её к голове согнувшегося от неожиданности хама.

Этого оказалось вполне достаточно. Громко вскрикнув, официант рухнул на пол, обильно поливая его кровью из разбитой башки, а Пашка, вскочив на ноги, схватил со столика чайник, приготовившись к дальнейшим событиям. Отлично понимая, что серьёзной драки с бойцами охраны ему не выдержать, он использовал всё, что попадало ему под руки в качестве оружия.

Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появились бойцы охраны

старика во главе со штабс-капитаном и трое шкафов из охраны института. Ворвавшийся первым штабс быстро оценил обстановку и, усмехнувшись под своей маской, сделал своим людям жест, что всё в порядке. Совсем по-другому повели себя охранники института.

Шагнув к Пашке, один из громил сжал пудовые кулаки и, полыхнув злым взглядом, мрачно спросил:

– Ты что творишь, тварь подопытная?!

Вместо ответа Пашка, окончательно озверев от этих слов, со всего размаху навернул его фарфоровым чайником по голове. Конечно, толку от этого действия было мало. Дубовый череп охранника по прочности мог поспорить с танковой бронёй, но горячая вода, обильно оросившая его форму, заставила ходячий шкаф отскочить и громко, по-женски взвизгнуть.

В руках у Пашки осталась гнутая ручка, с фрагментом стенки чайника, края которой по остроте могли поспорить с бритвой. Таким кастетом при умелом обращении можно было наделать бед. А в том, что он это умеет, Пашка почему-то не сомневался.

– Убью, падло! – взвыл охранник, цапая кобуру на поясе.

В ту же секунду в комнате раздался звонкий лязг затвора и рявкающий голос штабс-капитана:

– А ну тихо, портяночники, а то ненароком дырок понаделаю! Вы что, сторожа хреновы, совсем от скуки нюх потеряли?! Команду забыли, твари? Общий сбор всем сменам, на вахте. Три минуты, доклад по исполнению. Бегом! – последнюю команду он прорычал так, что Пашка чуть не ломанулся следом за охранниками института.

Опомнившись, он задумчиво повертел в руках свой импровизированный кастет и, покосившись на командира группы охраны, тихо сказал:

– Извини, капитан, этот урод сам напросился.

– Нормальный ход, парень. С ними только так и надо, чтоб знали, кто их кормит и как носки хозяина пахнут, – рассмеялся в ответ штабс-капитан и, достав из кармана визитку, протянул её Пашке. – Запомни номер. На коммутаторе уже предупреждены. Это мой прямой. Если что, сразу звони, не стесняйся. Я перед дедом за тебя головой отвечаю.

– О как! – ответил Пашка, очень точно скопировав голос и интонации старика.

В ответ раздался откровенный гогот четырёх лужёных глоток группы охраны.

– Споёмся. – Штабс-капитан с размаху хлопнул Пашку по плечу.

Ещё не до конца окрепший Пашка, заметно покачнувшись, ухватился за край стола и, с интересом посмотрев на офицера, ответил:

– Спеться можно, главное, чтобы не спиться.

Ответом на его реплику стал ещё более громкий хохот. Подобрав тихо стонущего официанта, бойцы со смехом и прибаутками выволокли его из номера, оставив двери открытыми. Удивлённо посмотрев им вслед, Пашка закурил и, обведя задумчивым взглядом разгромленный сервиз, принялся осторожно собирать осколки, складывая их на сервировочный столик.

Это занятие оказалось достаточно увлекательным, чтобы Пашка сам не заметил, как отвлёкся от мрачных мыслей. К действительности его вернуло изумлённое оханье у дверей. Быстро оглянувшись, он увидел в дверях растерянную девушку в форме горничной и, медленно выпрямившись, пожал плечами:

– Не знал, что здесь даже по ночам убирают. Не хотелось этот бардак до утра оставлять.

– Не беспокойтесь, я сейчас всё уберу. Вы только осколки больше не трогайте, а то порежетесь ещё.

– Да я вроде как не белоручка, – растерянно усмехнулся Пашка, внимательно рассматривая горничную.