Алое Пламя
Шрифт:
Много времени провел царь Эшиа в саду. Сад умиротворил его, высокие кроны деревьев спрятали от пламенеющего солнца, полностью вступившего в свои права, и царь был счастлив побыть наедине с благоухающими ароматами и тихим голосом цветов.
Долгое время пробыл там царь, и никто не рискнул нарушить его уединение. Но все-таки время обеда неукоснительно приближалось, и царь Айнар послал слугу в сад, дабы передать царю Эшиа любезнейшее приглашение к столу. Одетый в тончайшие покрывала слуга разыскал царя Эшиа и, низко кланяясь, сообщил ему, что ждет его царь Айнар с сыновьями в сладостном стремлении разделить с ним трапезу.
Царь Эшиа с улыбкой поблагодарил слугу, поднялся с изящной скамейки, на которой нашел отдых под сенью жасминовых деревьев, и проследовал по цветочному лабиринту следом за слугой. Неспешен был его шаг, ибо ни на минуту не забывал царь Эшиа, как прекрасен сад вокруг него, как переменчив его вид, как сладостен его аромат. Дорога не могла помешать царю насладиться каждой минутой пребывания здесь.
Слуга тем временем вывел его из сада и провел через коридоры и двери в обеденную залу, где все уже было готово к приему высокого гостя.
Длинные столы были накрыты скатертями из тончайшего узорчатого шелка. Не счесть было яств, украшавших стол. Были здесь и сладкие финики, и сушеные ягоды, и горячее мясо, и холодные лепешки, к которым в изящных вазочках принесли семь видов меда, густое масло и рассыпчатый свежий сыр. Были здесь и сладости, которыми славилась страна Айнар и каких долгие годы не видел в своих странствиях царь Эшиа. Не поскупился царь Айнар и на свежие овощи, и на зелень, и на рыбу, еще утром плескавшуюся в водах реки Ерзалах. Взгляд радовался нарядно убранному столу.
Возле стола на мягчайших подушках сидел царь Айнар в окружении трех своих сыновей.
Много лет нежнейшей тесной дружбы связывало царя Эшиа с царем Айнаром, но с его семьей он до сих пор не был знаком. Знал только от странников, с которыми встречался в пути, что несколько лет назад скончалась от тяжелой болезни царица Гюльнар, прекраснейший цветок в саду царя Айнара, его единственная и любимая жена. И теперь лишь три сына услаждали взор царя.
Впервые видел их царь Эшиа, но о каждом был вполне наслышан: об этих юношах слагали легенды, ибо каждый успел прославиться за пределами своей страны.
Старший из братьев – наследник царя Айнара, царевич Эймир – был известен своей мудростью и острым, проницательным умом. Царю Эшиа лишь стоило встретиться с ним взглядом, чтобы понять, как правдивы слухи. Устремленный на него взгляд был подобен взгляду ворона, что по праву зовется мудрейшим из птичьего рода. Говорили, что нет задачи, с которой не справился бы царевич Эймир – шла ли речь о математике, или о шахматах, или о военном деле. Гибок был его ум, и множество решений он мог найти, и ничто не останавливало его в намерении достигнуть цели. В облике его были видны и спокойствие, и сила – неизменные черты наследника престола.
Средний сын, царевич Хайет, пленил царя Эшиа мягкостью черт лица и скромностью речей. Говорили, что он много времени проводит среди книг, и почти столько же – с мечом. Не было ему равных среди воинов. Говорили, что армия царя Айнара непобедима, пока во главе ее стоит царевич Хайет. Быть может, на нем и держался мир в этой цветущей стране? Царь Эшиа видел мягкий взгляд темно-карих глаз, в котором плескались сдерживаемая сила и страсть, и понимал, что и здесь не солгала молва. Царевич Хайет обладал лучшим из достоинств – умением сдерживать свой горячий норов, обуздывать свои страсти и держать себя в руках даже в самых тяжелых ситуациях. Оттого-то и шли за ним люди – одним взглядом умел он успокоить и коня, и человека, будь они хоть насмерть перепуганы.
О младшем же сыне, царевиче Ардлете, другие ходили легенды: красоту его воспевали все от мала до велика. Говорили, что царевич Ардлет втрое превосходит красотой свою мать, сияющую царевну Гюльнар. Сказывали, что глаза его подобны драгоценным опалам, губы – лепесткам нежнейшей из роз, румянец на скулах пламенеет, как закат после жаркого дня, а с изящным изгибом бровей вправе сравниться только изгиб крыла сокола в полете. Его ресницы мягче, чем самая дорогая кисть лучшего из живописцев, изящности его шеи позавидует и черный лебедь в саду Владыки Ифритов, а шелковые волосы его подобны водопаду. Царевич Ардлет не был ни наследником престола, ни воеводой. Его наследством была его красота, и говорили, что день ото дня он становится только прекраснее.
Царь Эшиа не был ценителем мужской красоты. Он лишь отметил про себя, скользнув взглядом по царевичу Ардлету, что юноша, пожалуй, действительно хорош собой. Но не было в нем внутренней силы царевича Эймира или мягкой уверенности царевича Хайета. Цветок – лишь украшение, которое быстро увянет, не более того. Из всех трех сыновей друга младший заинтересовал его меньше всех. Пожалуй, если бы царь Эшиа был вынужден вести с ним беседу, он не нашел бы темы, интересной им обоим. Хвала Аллаху, он был избавлен от подобного разговора. Царевич Ардлет по большей части молчал за обедом, изредка вставляя малозначащие реплики, царь Айнар скрывал в усах лукавую улыбку, зато царевичи Хайет и Эймир охотно вели беседу с высоким гостем. О, сколько приятных минут доставили царю Эшиа эти разговоры!
Под самый вечер, когда солнце катилось уже за горизонт и вечерняя жара толстым покрывалом обволакивала утомившихся от долгих разговоров и изысканных яств людей, царь Айнар обратился к царю Эшиа с такими речами:
– Любезный господин мой Эшиа, в честь твоего визита я решил приготовить для тебя подарок: самые прекрасные наложники сегодня будут танцевать, дабы усладить взор твой своей красотой.
Царь Эшиа отвечал на это:
– Любезный господин мой Айнар, я почту за великую честь принять такой подарок и с нетерпением жду этого момента.
А царевичи Эймир и Хайет, хоть и молчали почтительно, не смея присоединиться к разговору отца с высоким гостем, тоже ждали с нетерпением. Потому как очень редко пиршества при дворе царя Айнара сопровождались танцами, и поводом для них было только большое торжество. И только царевич Ардлет оставался спокоен. Пожалуй, вздумай кто вглядеться попристальнее в его черты, то отметил бы некоторое напряжение в его облике: слишком прям был его стан, слишком цепок и внимателен взгляд. Однако с губ его не сходила прелестная улыбка, а движения были так же мягки и плавны.