Алое Пламя
Шрифт:
– Да нет мне дела до вашего Эшиа! – вскинулся царевич Ардлет и невольно скрестил на груди нежные руки. – Мне совершенно нет дела до того, кто, когда и зачем соберется в его страну, будь она хоть самой страной Ар-Лахада!
– Не говори такие вещи вслух, о неразумное дитя! – вскричал в гневе царь Айнар. – Как смеешь ты даже помыслить о таком! Знаешь ли ты, как чутки ифриты к словам? Ты разве собрался накликать на наше мирное царство беду? Ты, ничтожный червь под ногами садовника, как смеешь ты так непочтительно относиться к силам, о которых знать ничего не знаешь и ведать ничего не ведаешь?
– Отец! – вскричал царевич Ардлет, – Смилуйся! Я ничего такого
Царевич Эймир неохотно оторвал взгляд от своего кубка с вином и посмотрел на спорящих, словно не понимая, что вызвало столь бурный гнев у обычно спокойного и справедливого царя Айнара. Царевич Хайет же, внимательно посмотрев в лицо младшего брата, неожиданно разразился громким смехом.
– О, мой вспыльчивый и яростный отец, оставь в покое этого надменного юнца!
– О, брат мой, как смеешь ты!…
– Еще как смею, о, юный гордец, ибо смешна мне твоя злость, вызванная твоим неутолимым тщеславием! Взгляни на него, о, мой проницательный отец, взгляни на него, о, мой задумавшийся брат, взгляните на него – на того, кто с первой минуты, с того самого момента, как царь Эшиа переступил порог нашего прекрасного дворца, любуясь его красотой и изяществом, изо всех сил старался обратить на себя внимание гостя! Вызови в памяти эти воспоминания, воспоминания о том, как он поменялся одеждой с собственным слугой и посадил того за пиршественный стол, а сам изображал наложника. Воспоминания о том бесстыдном танце, что он изображал перед нами, словно последний раб. Вспомните, как он вел себя все это время! Мы так избаловали нашего несчастного брата, что стоит кому-то остаться равнодушным к его неземной красоте, как этот кто-то немедленно превращается в кровного врага! Ты смешон в своей гордыне, Ардлет, и мое сердце при взгляде на тебя переполняют стыд и разочарование!
– Как смеешь ты!.. – царевич Ардлет вскочил из-за стола, кубок упал, залив белоснежную скатерть алым вином, столовые приборы полетели на мраморный пол и рассыпались со звоном. Царевич Хайет смотрел на брата со спокойной улыбкой на губах, в его взгляде смешались насмешка и снисходительность.
Царь Айнар переводил взгляд с одного сына на другого, его бровь несколько изумленно выгнулась. Царевич Эймир вздохнул и подлил себе еще вина. Ничего нового для себя он не увидел: где Ардлет, всегда либо сплетни, либо интриги, либо распри. Что ж, если дети царя должны воплощать в себе черты священных животных, то змея – тоже священна.
Царевич Ардлет вспыхнул, подошел к царевичу Хайету, быстро и хлестко отвесил ему пощечину и стремительно покинул зал. На душе у него была горечь и злость, а горло обжигала невысказанная ярость и обида.
В радости проводил дни, оставшиеся до отъезда, царевич Хайет. Все мысли его, все мечты уже мчались на быстрых конях в сторону земель царя Эшиа, и земли эти в его воображении расцветали прекрасными красками. Он представлял, как широко раскидываются ястребиные крылья в безоблачном небе, как бьет в глаза сияние отраженных огромным чистым озером первых лучей солнца, как багрянец заката раскрашивает горизонт в карминово-красный цвет… И от мыслей этих становилось ему тепло и хорошо на душе. Но человек зачастую не властен над своей судьбой, даже если ему посчастливилось родиться царевичем; и воспротивились жестокие боги новой встрече разлученных сердец.
Случилось так, что царевич Хайет в сопровождении слуг и егерей отправился на охоту, решив развлечь свое сердце, томящееся в ожидании, да потешить себя лицезрением полета сокола, а зрелище это всегда доставляло ему огромное удовольствие.
Царская охота всегда была праздником для всего населения царства. Толпы зевак собирались у парадного входа, заранее занимали лучшие места, чтобы разглядеть нарядную упряжь лошадей, богато украшенные охотничьи наряды и оружие, полюбоваться красивой посадкой всадников. Трубачи трубили в трубы, и это торжественное низкое звучание заставляло содрогаться небеса. Царевич Хайет гарцевал на тонконогом стремительном скакуне, таком черном, что самая черная ночь казалась бы ясным днем на его фоне. Его сопровождали многочисленные егеря, хорошо обученные ловчие и опытные псари. Каждая из его собак была вынослива и верна,. и не было у этих псов ни одного недостатка, ибо были они стремительны и быстры, зубы их были острее кинжалов, а нюх был исключительно тонок. Птицы же, что приготовлены были для соколиной охоты, превосходили всех прочих птиц остротой своего зрения и королевским размахом крыльев. Ни одна лиса еще не уходила от этих гончих, ни один кролик не мог спрятаться от этих соколов.
В самых прекрасных выражениях не описать всю торжественность и красоту этого зрелища!
Солнце сияло в чистых голубых небесах. Царевич Хайет чувствовал необыкновенную радость. Его восхищало все: прекрасная погода, бодрый собачий лай, крик птиц, добродушные переговоры свиты…
И удача в этот день вознамерилась сопровождать его! Стая подняла лису и погнала ее по долине. Черные тени гончих стелились над землей, переполненные упоением охоты, быстро летели собаки, заливаясь восторженным лаем. Рыжий мех лисицы сверкал под полуденным солнцем, и не было у нее никаких шансов убежать от собак.
– Стреляй же! – вскричал Хайет лучшему своему егерю, в возбуждении стискивая шпорами бока своего скакуна. Конь хрипел и рвался в галоп, Хайет отпустил его, вцепился в поводья, глаза его горели ожиданием близкой добычи. – Стреляй, Амар, и не упусти этого зверя!
Воодушевленный погоней, лучший стрелок царства Айнар вскинул лук и выстрелил, ни на миг не сбавляя темпа. Но лиса метнулась в сторону, и стрела ушла в дерево. Не медля ни минуты, не позволяя себе расстроиться из-за неудачи, Амар выстрелил ещё раз… но и царевич Хайет пришпорил коня, и стрела встретила не ту цель, что была ей предназначена.
С тихим вскриком падал с коня царевич Хайет, ибо стрела вонзилась ему в спину, и силы оставили его.
Острой болью взорвалось плечо, и холод охватил его руку. Падая, он попал ногой в некстати подвернувшуюся ямку. Вспыхнуло пламя в лодыжке царевича, в отчаянии стиснул он зубы, чтобы не сорвался крик боли с губ. К нему стремительно летели его слуги.
– Казнить, казнить виновника! – слышалось со всех сторон. Стрелявшего стащили с коня, свора егерей готова была растерзать его на месте.
– Оставьте… живым… до дворца… – простонал царевич Хайет и потерял сознание на руках своих слуг.
Слуги бережно подхватили его, извлекли стрелу – ибо был среди них и умелый врачеватель – перебинтовали рану чистой тканью и аккуратно водрузили тело царевича на коня. Ранившего его стрелка же связали по рукам и ногам, перекинули через седло и повели его лошадь под уздцы.
Страшен был гнев царя Айнара, когда вернулась с охоты печальная свита принца. Низко к земле стелились собаки, прижимали уши, прятали хвосты, напуганные происходящим. Присмирели птицы на плечах ловчих.