Алоха из ада
Шрифт:
Что-то прорывается сквозь горящие облака. Оно движется длинной сплошной линией, которая змеится из облаков. Оно расползается, окрашивая воздух в чёрный цвет. Затем тьма распадается на тысячу кусочков и оседает на землю, словно нашествие гигантской саранчи. Один жук направляется прямо к нам и приземляется на край балкона. Йозеф спускается и кланяется. Не арийская супермодель Йозеф. Кисси Йозеф. Он похож на недоделанного ангела-насекомого. Черты его лица наполовину расплавились, как скульптурный воск. Йозеф слабо светится беловато-голубым светом, что делает его похожим на хищника со дна океана. Он так ужасен, что почти прекрасен. Он направляется к кругу офицеров. Подойдя к их рядам, останавливается и ждёт. Открывается брешь, и Йозеф
— Для меня большая честь познакомиться с разрушителем Тартара, генералом Семиазой.
Йозеф протягивает руку для рукопожатия. Семиаза протягивает свою в ответ. Это чистое проявление воли. Будет непростительной грубостью, если он этого не сделает, и Йозеф сочтёт это проявлением страха, а не отвращения. Генерал едва справляется с этим.
— Ты передал план сражения правильным подчинённым? — спрашиваю я Семиазу.
Он кивает, стараясь, чтобы комментарий выглядел непринуждённо.
— Насколько это возможно распространить новую стратегию между так многими за столько короткое время. Довольно скоро мы узнаем, сработало ли это.
— Новый план? — спрашивает Йозеф. — Почему вы изменили своё нападение так близко к сражению?
Он подозрителен. Мне не нужно иметь возможность прикоснуться к его разуму, чтобы понять это.
— Потому что Мейсон Фаим больше не является частью этого сражения. А вы являетесь. Это меняет то, как мы размещаем свои войска, — отвечает Семиаза.
— И как же, генерал?
— Небеса знают, что мы идём, но они не знают о вас. Как предводитель Кисси, ты вместе со мной и Сэндменом Слимом возглавишь командование. Твои войска будут двигаться в плотном строю позади легиона нашей пехоты. Это позволит до последней минуты прятать Кисси. Не доходя до врат Рая, наши легионы расступятся, чтобы показать вас. Потрясение позволит нам окружить Небесные укрепления и сокрушить их армии между нами. Это понятно?
— Как изначальный вакуум космоса.
Семиаза поворачивает к своим подчинённым.
— А остальным?
Головы кивают. Раздаётся шум согласия.
Семиаза подходит к краю балкона. Легионы раскинулись под ним во всех направлениях.
— Спустить адских гончих! — кричит он.
Раздаётся гул, как от пропеллеров самолётов, и лязг, будто на землю разом уронили все мусорные баки Лос-Анджелеса. Лужайку отеля пересекает механическая гончая размером со слона. Солдаты пятятся и открывают проход для собак. Следом за слоновьей из своих загонов в подземном гараже лезут обычные адские гончие. Они скребут лапами по земле и рычат. Мозги плещутся в спинномозговой жидкости внутри стеклянных шаров, служащих им головами. Вот как надо мотивировать свои войска. Заставить их стремиться начать войну только для того, чтобы убраться подальше от собак.
На улице появляются «Унимоги» и платформы. В обычном аду это были бы большие псы, тянущие повозки, нагруженные требушетами, осадными башнями и адовскими версиями римских баллист. Здесь это грузовики, тянущие пушки, ракетные установки и миномёты. У машин огромные рога животных спереди и металлические шипы по всему кузову и сверху. Не хотелось бы мне нападать на подобную.
— Пора двигаться, джентльмены, — говорит Семиаза. — Наше падение с Небес заняло девять дней, но наше вознесение займёт считанные часы.
Он смотрит на Йозефа.
— Я встречу тебя внизу с твоей армией.
Йозеф кивает, расправляет крылья и отправляется с балкона в полёт. Семиаза тянет меня в сторону.
— Ты уверен, что твои подчинённые согласятся с этим? — спрашиваю я.
Семиаза наблюдает за отбытием Йозефа.
— Скоро узнаем. Если нет, мы оба будем мертвы. Даже если мы победим, нас могут убить, так какая разница?
— Тебе ведь в адовских бойскаутах не выдавали значка «воодушевляющая речь»?
Перед
277
В оригинале фраза «I’ll be his beard» означает девушку, которая отправляется в качестве фальшивой подружки на какое-нибудь, к примеру, семейное, мероприятие с другом-геем, который не хочет, чтобы узнали о его ориентации.
— Мои люди готовят для тебя транспорт. Какую адскую гончую предпочитаешь — кобеля или суку? Кобели сильнее, но суки быстрее, — предлагает Семиаза.
— Иди на хуй. Я не записывался в Тарзаны. Дай мне грузовик, «Харлей» или что-нибудь ещё, но я не поеду ни на одной из этих штуковин.
Один из его офицеров подъезжает на красной «Феррари Тестаросса». Он вылезает и отдаёт ключи генералу.
— Это машина Мейсона Фаима. Я решил, что тебе в ней может быть удобнее, — говорит Семиаза.
Я обхожу автомобиль, проводя рукой по практически не вызывающей трения поверхности.
— Проклятие, генерал. Мне кажется, секунду назад ты чуть было не пошутил.
Семиаза бросает мне ключи.
— Если вы с машиной переживёте битву, советую тебе воспользоваться ей, чтобы убраться из Пандемониума. Когда сражение закончится, Сэндмен Слим окажется следующей мишенью для многих из моих подчинённых.
Я потираю плечо в том месте, где прикреплена новая рука.
— Будем надеяться, останется достаточно нас, чтобы беспокоиться об этом.
Семиаза обходит автомобиль. Его губы растянуты и поджаты. Ему ненавистна исходящая от него вонь смертного.
— Можешь продолжать в том же духе. Ты, Йозеф и я будем в разных грузовиках впереди. Сможешь управлять такой машиной?
— Просто держите грузовики и адских гончих у меня за спиной. Я не собираюсь изображать здесь Джейн Мэнсфилд [278] . Один вопрос. Это не кабриолет. Если я буду оставаться запертым здесь, как все узнают, что это я?
— Может, Мейсон Фаим и управлял этим, но он бы не взял его в сражение. Ты единственный, кто настолько глуп, чтобы сделать это.
278
Вера Джейн Мэнсфилд (1933–1967) — американская киноактриса, наряду с Мэрилин Монро бывшая одним из секс-символов 1950-х годов. Погибла, когда её автомобиль на большой скорости врезался в заднюю часть тягача с прицепом.
— Круто. Это даже лучше эксклюзивного номерного знака.
Уходя, Семиаза добавляет через плечо.
— Встретимся там, где Кисси собираются на другой стороне дворца.
Немного странно пользоваться ключами, чтобы завести машину. Я поворачиваю их в замке зажигания, и двигатель ревёт как истребитель Стелс. Я прибавляю газу и отпускаю сцепление. Адовцы бросаются врассыпную, когда я несусь через лужайку прямо на Йозефа и его взрослых мальчиков. Строй Кисси дрогнул и рассыпается, когда я направляюсь прямо на них. Йозеф не двигается. В последнюю минуту я переключаюсь на пониженную передачу, выворачиваю руль и дёргаю ручной тормоз, разворачивая машину на сто восемьдесят градусов и останавливаясь перед ним.