Алоха из ада
Шрифт:
— Очень смешно, — кривится Йозеф. — Ты всегда был королём комедии.
— И я обхожусь без банальностей. Если говорить пошлости, то будешь собирать большие залы.
Семиаза в полном боевом доспехе едет на переднем сиденье «Унимога». На доспехе есть вмятины там, где в него попадали пули, арбалетные болты, и наносились удары небесными мечами. Рядом с ним останавливается ещё один грузовик для Йозефа. Он не старается скрыть отвращение при его виде. Кисси влетают в сражение. Должно быть, вынужденный ехать, он чувствует себя инвалидом. Я лишь надеюсь, что он не сделает ничего умного и не обосрёт всё. Я газую и жду команды на выдвижение.
Забравшись на крышу «Унимога», Семиаза подаёт сигнал завести машины. Рычание тысяч двигателей и включающихся
Спокойной ночи, луна. Спокойной ночи, мир. Как бы всё ни обернулось, ничто уже никогда не будет прежним. Кэнди, ты никогда не узнаешь, как глупо я себя чувствую, пиздюхая на войну в этой четырёхсотсильной дорожной ракете, когда мне следовало угнать такую дома и отвезти тебя в Мехико, или в Вегас, или даже на настоящий венецианский пляж. Хотел бы я, чтобы у нас было больше времени и возможностей разрушить побольше гостиничных номеров. Видок однажды сказал мне, что нужно судить о своей жизни не по упущенным моментам, а по тем, которые ты ухватил. У нас было не так много всего в сравнении с вечностью, но это лучше, чем ничего. Я надеюсь, что Люцифер Наверху и знает, что будет. Он с давних пор знает, как работает моя голова. Скрещу пальцы, что и я кое-что знаю о том, как работает его. Элис, надеюсь, что Нешама заботится о тебе. Всё получится или нет. Всё просто. Я никогда прежде не собирал воедино так много потоков дерьма. Если бог не спасёт нас, возможно, это сделают небылицы и ложь. Может, всё то дерьмо, что я тащил всю свою жизнь, окажется полезным для чего-то, помимо выцыганивания выпивки и волочения за девушками, и то, что я всё ещё жив, что-то да будет значить. Однажды я позволил миру убить тебя, и чертовски стараюсь не дать этому случиться снова. Интересно, Нешама достал кристалл, готовый разбить его, если Небеса запылают, а ад расколется и поглотит сам себя? Спокойно, старина. Подожди финальных титров. Никаких дрожащих пальцев на спусковом крючке сегодня вечером.
Мы направляемся на юг в сторону порта и нефтеперерабатывающих заводов. Грузовики, бронетранспортёры и танки растянулись по пустой автостраде, раздирая на куски дорожное полотно. Оно сотрясается и трескается, поднимая град бетона и арматуры и швыряя его назад в движущиеся позади грузовики. Я поддерживаю скорость «Тестароссы». Не хочу оказаться в этом катящемся урагане дерьма. Пожары с холмов прокатились по городу, и вокруг нас по обе стороны дороги поднимается пламя.
В паре миль впереди верхний этаж автострады обрушился, и один её конец лежит на улице внизу. Семиаза и Йозеф либо не обращают внимания, либо не замечают. В отличие от меня. Я чертовски беспокоюсь, как бы мои почки ни превратились в итоге в украшение для капота. Если я остановлюсь, то упирающиеся мне в бампер грузовики раздавят меня. Здесь нет обочины, чтобы свернуть, и нет объездов. Похуй. Я вдавливаю педаль газа в пол. Поглядим, как далеко может улететь этот маленький красный фургон.
Рухнувшая плита содрогается, и куски дорожного полотна следуют за «Тестароссой» в пропасть. Это не падение. Это больше похоже на спуск с вершины американских горок. Машина стремительно падает и постепенно выравнивается на неповреждённом нижнем уровне автострады шириной в сотню полос. Дорога испещрена густыми пятнами растворителей и нефтепродуктов, но при этом извращённом освещении они сияют, как драгоценные камни и упавшие звёзды. Дорога Славы на Небеса.
Совсем скоро впереди мы видим зарево, будто солнце подожгло другой конец света. Но здесь нет солнца, лишь дым и это зарево, и едва увидев его, я уже знаю, что этот свет впереди — Небеса. Я оглядываюсь по сторонам в поисках Семиазы и Йозефа. Ради этого мы должны держаться вместе.
Наконец,
Я задерживаю дыхание и жду, что что-то пойдёт не так. Медленно выпускаю воздух из лёгких. Не думай слишком много. Не сглазь. Просто веди машину. Я отсчитываю секунды, представляя, как золотые небесные трубы взрываются, и всё вокруг горит. Превращается в реки расплавленного металла, стекающие по Дороге Славы, чтобы затопить ад, а затем всё остальное мироздание.
Мы прямо у ворот нефтеперерабатывающего завода. Не могу поверить, насколько они высоки, и как близко мы к ним. Из смонтированных на грузовиках громкоговорителей ревут боевые кличи. Над головой взрывается фейерверк. Сигнал.
Мы с Семиазой соскакиваем с острия атаки. Это как когда я напугал Кисси в отеле. Я резко выворачиваю руль «Тестароссы», бью по тормозам и использую ручной тормоз, чтобы развернуть машину на сто восемьдесят градусов. Затем я топлю в пол педаль газа, следуя за Семиазой обратно тем же путём, которым мы прибыли, держась ближе к краю, в нескольких сантиметрах от ограждения. Армия Кисси ударяет прямо по Небесным вратам, и адские легионы наступают им на пятки.
Раздаётся звук, похожий на взрыв ядерной бомбы. Небеса открыли огонь. С полировщиками ореола впереди и адскими легионами за спиной, Кисси оказываются варёной колбасой в сэндвиче смертника. Адью, Йозеф. Пришли мне открытку из Большого Ниоткуда.
Что-то врезается мне в задний бампер, отбрасывая меня на ограждение. Я скребу по нему с километр, сдирая металл с половины бока «Тестароссы». Меня поглощает мрак, когда что-то огромное перепрыгивает через машину, движется по шоссе и разворачивается ко мне лицом. Это одна из гигантских адских гончих. Она ревёт и опускает голову, пока я не вижу на её спине Мейсона, одетого в золотые доспехи Люцифера. Инерция несёт меня к нему, и адская гончая поднимает одну из передних лап, принимая позу для растаптывания. Я давлю педаль газа. Гончая сильна, но не так быстра, как «Феррари».
Почти оказавшись под топающей ногой, я выкручиваю руль вправо, врезаясь в другую ногу. Гончая пошатнулась. Отскочив, машина начинает издавать противные звуки и трястись каждый раз, когда я набираю скорость. Думаю, я только что сломал раму. Мне следовало купить страховку на аренду.
Я почти оторвался от гончей, когда одна из её лап пинает заднюю часть. Машина едва не встаёт на нос и шлёпается. Теперь она издаёт совершенно новый противный звук. Должно быть, треснул задний мост. Теперь ничего не остаётся, кроме как смотреть, как долго продержится воедино эта груда металлолома. Каждый раз, когда я пытаюсь набрать скорость, машина содрогается, словно вот-вот развалится на части. Я не могу набрать больше сотни. Я чувствую ногами скрежет и стук. Определённо, задняя ось треснула. Нет шансов, что я смогу оторваться от гончей.
Сука снова атакует меня. Когда она приближается достаточно близко, чтобы расплющить меня, я бью по тормозам и проскальзываю под ней. Гончая зацепляет одной из лап капот и срывает его. Я высовываю из окна руку Кисси и, проезжая мимо, наношу режущий удар по ноге гончей. Что-то забрызгивает ветровое стекло. Гидравлическая жидкость.
Я продолжаю удирать. Гончая Мейсона всё ещё в моём зеркале заднего вида, но замедляется. Гидравлический привод одной из передних лап гончей фонтанирует жидкостью по всему шоссе. Он не может создать достаточное для сгибания этой ноги давление. Гончая качается из стороны в сторону, и кажется, что вот-вот упадёт.