Альтеpнатива веpшины Ключ
Шрифт:
– Я не понимаю, Лид! Я тридцать один год живу и все время думаю о любви! Что за ерунда? И все об этом думают. Все время.
Руслан ожесточенно откашлялся и с остервенением стал выбивать очередной крюк...
В палатке было тесно, холодно. Надо было заснуть "в темпе". Но этого как-то не получалось, да и шла вечерняя связь. Володя держал в руках радиостанцию с короткой антенной. Рядом с ним в мешке лежала Лида, и ее голова, между прочим, чуть касалась плеча капитана. Володя говорил в микрофон, вмонтированный в черный кирпич приемопередатчика.
– ...ночуем под самым "желтым
– Ду ю спик инглиш?
– раздался голос Марата.
– Капитан, кому ты меня отдал? Я как Ванька Жуков. Помнишь? "Ванька Жуков, девятилетний мальчик, отданный в обучение сапожнику..." Фамилию забыл...
Было слышно, как там у них в палатке началась какая-то возня, возгласы, наконец Спартак, очевидно, победил и, несколько запыхавшись, сказал:
– Капитан, действую только грубой физической силой. Английский учить не хочет. Знает только - Сенька бери мяч. Ну вот. А новости у нас еще такие: закат был сегодня какой-то странный - все небо малиновое. Вы видели? И еще сегодня связалась с нами станция со строительства, тебе передавали пламенный привет. Прием.
Володя торопливо нажал клавишу передачи и сказал:
– Ну, уже поздно, связь кончаю, до завтра.
Он долго складывал антенну, возился, укладывая радиостанцию под голову. Все молчали. Горела, потрескивая разряженным воздухом, свеча, воск капал на чью-то каску. Все чувствовали неловкость. Все знали, кто передавал привет. Володя нерешительно кашлянул, потом сказал:
– Ну что, моряки, гасим постоянное напряжение?
– Когда мы вернемся, - неожиданно сказала Лида, - я вас всех приглашу к себе. Сделаю пельмени - штук восемьсот. Со сметаной. Одна пельменина будет счастливая, с копейкой внутри. И познакомлю вас с человеком, который очень давно меня любит. Накуплю зелени, вина... Он вам понравится... Когда-то он летал на Севере и знает много историй... Вот так. И устрою поминки.
– Ладно, Лид, - сказал Саша, - завтра у нас "желтый пояс". Чего ты?
– Ну что же вы не спросите, по кому поминки?
– сказала Лида.
Все молчали. Володя пытался скрыть раздражение, мягко сказал:
– Лида, все все поняли.
– Поминки, ребята, будут по мне, - сказала Лида, - по моей...
Она хотела сказать - любви, но не успела. В эту секунду раздался широкий повсеместный грохот, палатку подкинуло, упала свеча. Вокруг грохотало. К этому грохоту прибавился гром идущих сверху камней. Палатку бросало из стороны в сторону, как лодку, плывущую по бурному морю...
... Гремело по всей округе, из домов выбегали люди. На дорогу перед зданием компрессорной падали и выкатывались обломки породы. Пошатнулся камень, висевший над зданием, напряглись стальные тросы, и вдруг загнанные по шляпку крепежные болты стали высовывать из неверного цемента свои длинные тела. Цемент крошился, по нему шли трещины. Это было землетрясение...
Как ни странно, с восходителями ничего страшного не случилось. Утром они вышли к "желтому поясу". Здесь неожиданно нашлась довольно приличная площадка, и на ней собралась вся команда.
– Ну вот что, - сказал Володя, - полезу я.
– Капитан, мы так не договаривались, - сказал Саша.
– Ты понимаешь, что без единой точки страховки, без единого крюка ты будешь лететь семьдесят метров до нас и еще семьдесят метров от нас.
– А ты?
– незаинтересованно спросил Володя. По всему было видно, что он уже принял решение и готовился штурмовать стену.
– Я не сорвусь, - зло сказал Саша.
– Я тоже, - вяло ответил Володя.
– И побереги себя для "зеркала". И вообще - что за крики? Черт пролез, а мы-то что? Ну, вперед.
Он взялся большими длинными руками за неверные камни и медленно стал подниматься...
В это же время, этим же утром у здания компрессорной, где бульдозеры чистили дорогу от упавших при ночном землетрясении камней, стояли Петр Семушин и Юнна Ковальская. Петр только что лазил к камню, спустился мрачный, подавленный тем, что пришлось ему увидеть.
– Все, кроме трех, - говорил он.
– Все выскочили. Я предупреждал. Я говорил, что нужен цемент-500.
Юнна закурила, грубо, по-мужски кинула спичку ка землю.
– Ну почему же мне никто не доложил?.. Сам ты, конечно, ничего не сможешь сделать. А где взять людей?
– Люди нам, Юнсанна, не нужны, - сказал Петр.
– Нам нужны квалифицированные альпинисты. Где их взять? Сейчас - разгар сезона, все в горах. Надо команду отзывать.
– Акт подписан, - вздохнула Юнна, - работа принята.
– Второй раз тряхнет - все, - сказал Петр.
– Хорошо!
– решилась Юнна.
– Я тебя прошу: сейчас же свяжись с ними по радио и от имени руководства строительства попроси... даже потребуй вернуться. Я вышлю за ними наш вертолет.
– Юнсанна!
– сказал Петр.
– Не надо от имени руководства. Нехорошо это. Я подпишу - Юнна и Петр.
– А чем тебе не нравится официальная подпись?
– Одно дело, когда их просят друзья, другое - организация. Организацию можно и отослать, а друзей... ну вот нас с вами...
– Не важно это, - сказала Юнна.
– Впрочем, как хочешь. И в том и в другом случае мы им портим спортивную жизнь. Петр нахмурился.
– Портим, - сказал он.
– Если не спасем...
Рука Володи, ощупывая, оглаживая каждый выступ, каждую зацепку в неверной желтой породе, наконец наткнулась на что-то более твердое. "Желтый пояс" кончился. Дальше шла полоса белого мрамора, такого белого, что на него было больно смотреть. Володя достал крюк и стал вколачивать его в ближайшую трещину. Крюк шел очень медленно, трудно, и это было прекрасно. Наконец он начал под ударами скального молотка петь. Этот звук означал, что на крюк можно повесить хоть грузовик. Володя пристегнул к крюку карабин, продел туда страхующую веревку. Все! Он почувствовал тяжелую усталость, напряжение спало.