Альтеpнатива веpшины Ключ
Шрифт:
– И работаем здесь, между прочим, по твоей инициативе, заметил Саша.
– Мало ли что тебе захотелось?
– распалялся Руслан.
– Может, завтра ты скажешь, что трос не такой, и камень не тот, и погода неподходящая. Давайте еще подождем месяц-другой!
– Что ты скажешь, Лида?
– спросил Володя.
– Чем раньше мы отсюда уедем, тем будет лучше, - мрачно ответила Лида.
– Правильно, - сказал Саша.
– Я понимаю, Петр, ты здесь работаешь, тебе бы хотелось выглядеть...
– Мне не хотелось бы выглядеть, - сквозь зубы произнес
– Я просто не люблю халтурить.
– Слушай, - сказал Руслан, - если здесь ты такой упрямый, что же будет на горе?
Руслан сказал и пожалел - участие Петра в восхождении и так стояло под вопросом.
– Не об этом речь, - вмешался Володя.
– Будем ставить эти болты на том цементе, который нам дали. Мы должны уложиться в график. Если нужно, будем работать ночью, привезем свет и будем работать. Халтурить никто не собирается, но и исполнять различные капризы мы не будем. Правильно, Марат?
– Слово капитана - закон, - сказал Марат, облизывая ложку.
Они работали весь оставшийся день, вися на отвесных скалах. Уже привезли огромные тросы, и ребята потихоньку, через систему блоков, вытаскивали их наверх. Загоняли цемент в пробуренные отверстия, ставили на цемент болты. Саша, Руслан, Спартак - все работали с наивысшим напряжением. Уже вечерело, когда на болты завели два первых троса...
Уходили в темноте. Освещаемые фарами бесконечно идущих к плотине машин, они шли по пыльной дороге, иногда оглядываясь на свой камень. Он стоял в неверном равновесии, но несколько черных линий тросов уже крепили его. Он теперь походил на спящего тигра, к которому постепенно пристраивали клетку.
Последним уходил Володя. Было жарко и душно, хотелось пить. Володя постоял, потоптался, направился к компрессорной. Попал в коридор, откуда был виден кусок машинного зала. На глаза попалась какая-то дверь. Он наугад толкнул ее и неожиданно оказался в комнате, самой обыкновенной комнате с диваном и кроватью, со столом, с круглым будильником, с фотографиями на стенах. За столом сидел старый человек в выцветшей голубой майке и пил чай.
– Извините, - сказал Володя, - я у вас воды холодной не попью?
– Чай есть, чай, - сказал хозяин, тяжело встал и достал чистую пиалу из буфета.
– Вода турбины вертит, ток подает, - добавил хозяин, а напьешься только кок-чаем, ясна погода!
Володя снял каску, поправил волосы, расстегнул обвязку, повесил ее на стул, сел.
– Это что же - вы тут живете?
– спросил он.
– Живу, - ответил хозяин, - меня зовут все дядя Митя, и ты зови.
Чай у дяди Мити был горячий.
– Не спеши, не торопись, подуй, - подсказал дядя Митя.
– Что же вы тут живете?
– сказал Володя.
– Над вами камень висит.
– Э, сынок, - махнул рукой дядя Митя, - надо мной столько висело, да все мимо проехало. А самое паршивое - ракеты осветительные. Лежишь весь видимый для невидимого врага. Вот страсть, ясна погода!
– Все-таки жилье вам нужно сменить, - сказал Володя.
Дядя
– Жилье придется сменить, - сказал он все с той же усмешкой, - это ты прав. Скоро придется получить последнюю прописку.
Он глянул в сахарницу и расстроился.
– Все кончается, - вздохнул он.
– Сахар кончается. Жизнь кончается. Лето кончается. Только погода никогда не кончается.
– Жарко, - сказал Володя, попивая чаек.
– Жарко, - сказал дядя Митя.
– Что за устройство человек! На Колыме сколько лет мечтал отогреться... Мечтал - лягу когда-нибудь на солнышке и буду три дня лежать, пока насквозь не прогреюсь. А здесь от солнца прячусь, шляпу завел. А какой выход из жизни?
Дядя Митя протянул Володе руку, и Володя прочел на тыльной стороне его сухой сильной руки наколку: "Горя не бойся, счастья не жди".
– Мудрая мысль, - сказал Володя.
– Все было, - продолжал дядя Митя.
– Война, тюрьма, жена, дети. Все кончилось. Война кончилась, тюрьма кончилась, жена умерла, дети разбрелись, ясна погода! А теперь я сторож. А чего здесь сторожить? Жизнь свою окончательную сторожу. Вот человек зашел, мне радость.
– Меня Володей зовут, - представился Володя.
– Мы как раз камень укрепляем, чтобы он на вас не упал.
– А я что же, не знаю?
– сказал дядя Митя.
– Знаю. И тебя знаю. Ежедневно вижу над собой. Человек всегда виден. И кто добро творит, и кто зло. Каждый виден другому. Вот кто меня сюда на старость лет пристроил, в эту комнату? Она ведь нигде не числится как жилое помещение. Кто? Добрый человек. Кто мне должность сторожа схлопотал? Тут сторож, конечно, условно, я день и ночь при дизелях состою, однако ж? Добрый человек. Удивишься, когда скажу, - женщина. Красавица наша незамужняя, Юнна Александровна, зам. главный инженер, дай бог ей хорошего жениха.
– За что ж она вас так полюбила?
– улыбнулся Володя.
– Из жалости к судьбе. Ну и, конечно, нога здесь слово сказала.
– Какая нога?
– не понял Володя.
– Эх, Володя двуногий, радости у нас с тобой разные. Ты пить-гулять, девушек обнимать...
– Не пью, - сказал Володя.
– Я к примеру. А моя радость - вот она, за сейфовым замком.
Тут Володя и вправду разглядел в углу комнатушки старый, с облетевшей краской сейф. Дядя Митя встал и пошел к нему с явной целью открыть, когда в комнату заглянул молодой длинноволосый парень в тельняшке.
– Дядя Митя!
– закричал он.
– Ты топливо принимал сегодня?
– Полтонны, - ответил дядя Митя.
– Что ж ты, безногий черт, в журнал не записал?
Дядя Митя подумал над ответом, вздохнул и признался:
– Забыл.
– Сахару больше штефкать надо, сахар мозги укрепляет! сказал молодой парень и закрыл дверь. Дядя Митя постоял немного в середине комнаты, нахмурился, вопросительно поглядел на Володю.
– Чего ж это я хотел? Забыл...
– В сейфе что-то...
– сказал Володя.