Альвиана: по зову сердца и луны
Шрифт:
— Не скажи! Видела я твоих сородичей — жестокие они. И если раньше жалела, что угодила ты к ловчему, то когда увидала их — поняла, что с ним тебе будет не хуже точно. Так ты сестра Альвианы?
— Не знаю. Я помню себя в лесу, как натолкнулась на ловчего. А до этого нет, — соврала я.
— Чудны дела Овсии! — вздохнула мадам. — Что теперь будешь делать?
— Пока пущу слух, что подыскиваю жилье. А так, не знаю. В спину гадости шепчут…
— Так от зависти. Что ни говори, а двое элитников
Мне мадам нравилась, но я впервые заподозрила, что она может быть осведомителем Дельрена, поэтому ничего плохого о нем не говорила.
— Ты пока не оставайся здесь. Иди к нему. Не дадут тебе девки спокойно жить. А я расскажу всем, что ты через родню мою нашла жилье…
Так я вернулась в Дельрену.
Входя в его двор через соседский, не ожидала, что он дома и заметит меня в окно. И когда подошла к крыльцу — перед моим носом распахнул входная дверь.
— Удивлен, что сразу вернулась. Думал, на свободу вырвалась — и ищи тебя.
— Соскучилась, — буркнула ему. Скинула туфельки, прошла в гостиную и упала в кресло.
— Тяжелый день?
— Тяжелый. Я очень устала, — только-только была спокойной, и вот уже слезы подступают.
— Переоденься, умойся. Ельник есть.
— Сам заварил? — подняла на него глаза, и увидела, что он улыбается.
— Ты же ускакала. Я пришел — а дома едой не пахнет. Ельника горячего нет. Сюртук никто не снимает. Я как-то незаметно привык, что ты всегда дома. И как раз задумался, кто ночью меня греть будет?
Я подняла руку и показала жестом, что лучше ему заткнуться, иначе чего-нибудь расцарапаю.
— Шубу не куплю. Будешь зимой мерзнуть! — шутя, пригрозил он.
— Придется полуголой ходить. И все узнают, что ты жадный.
— Что? Будешь каждому жаловаться?
— Я сейчас тебе буду жаловаться, что меня называли твоей подстилкой, — кажется, я вот-вот расплачусь.
— Хм… Будь ты подстилкой, я бы уже давно к тебе потерял интерес, — грустно хмыкнул Дельрен.
— Ну спасибо. Хоть какой-то комплимент за весь день, — откинула голову, вытянула ноги и закрыла глаза. — Кстати… — спохватилась. — Что ты сделала с Альвианой?
Дельрен не стал отпираться.
— Что и следовало сделать с сумасшедшей.
— Покалечил ее?
— Иначе бы она покалечила меня. Знаешь ли, бешенная песка не стояла на месте и не ждала, когда я свяжу ее или ровнехонько снесу голову. В бешенстве у псов утраивается сила, и они одним ударом могут снести половину черепа.
— А пестель?
— Не прикидывайся глупой. Тебе не идет. А если хочешь поистерить или пошвыряться моим имуществом — спустись вниз, закрой дверь и покричи. Можешь даже назвать меня нехорошими словами. Я сделаю вид, что не слышу.
— А ты услышишь?
— Смотря,
Про нюх он зря загнул. Так и поверила, ага. Но угадал.
— Расскажу все, как на духу. Но после тебя. Так почему не пестелем? — я не сводила с него глаз.
— Потому что для бешенной твари, не чувствующей боли, дырка в боку — как комариный укус. Именно поэтому предпочитаю обороняться по старинке. Еще вопросы?
— А про ухо правда?
— Какие подробности. От кого?
— От Маглеба. Он был зол. Обвинял меня. А когда я показала, что разговор окончен, заявил… Если передавать его слова мягко, что у меня нет гордости, потому что ты убил моих соклановцев безжалостным способом, а я грею тебе постель.
— Конечно, он бы предпочел, чтобы ты грела его, — зло осклабился Дельрен.
— Если честно, не хочу об этом говорить. Лучше пойду и помоюсь.
Я ванной я отлеживалась долго. Дельрену стало скучно, и он устроился в ванной на стуле и с вином. И пил так заманчиво, что я протянула руку и, получив фужер, отхлебнула.
После забралась с ногами на софу, укрылась одеялом, закутавшись по самую шею. Дельрен сел рядом, посмотрел на меня. Я на него. Потом он вздохнул и откинул руку, приглашая положить голову ему на грудь.
И я положила. Уверена, Дельрен знает, что я в патовой ситуации. Кроме него у меня больше никого нет. Деваться мне некуда. Вполне мог бы вести себя как скот, однако…
Сама не ожидала, но пригревшись под боком, под мерный стук его сердца я крепко заснула.
Утром проснулась от звуков возни на кухне. Спустилась вниз и застыла на пороге: Дельрен, стоя у плиты, помешивал в сковороде овощи и бекон. Пахло вкусно, а еще он стоял без рубашки, и я захлебывалась слюнками от всего сразу.
— Я тебя будил-будил, но ты только перевернулась на бок и продолжила храпеть дальше, — пояснил, добавляя в сковороду резанный лук. Порция была большой, а это значит… он готовил и для меня! Вот уж не ожидала от Дельрена подобной щедрости! Удивил, так удивил.
— Ну, чего стоишь. Доставай тарелки. Я есть хочу!
Я тоже! Поэтому кинулась к буфету.
Это был самый лучший наш завтрак. Я смотрела на него с восхищением, а Дельрен был премилым и заботливым. Подозреваю, это сон!
Зато в академию я вышла спокойная и умиротворенная. Вроде бы ничего не произошло, но в то же время случилось нечто важное. Просто знаменательное событие: я поверила, что Дельрен действительно испытывает ко мне симпатию.
Сегодня мне не пришлось ни огрызаться, ни ставить грубиянок на место. Мое мироощущение, тихую радость все чувствовали и так. И это стало моей защитой.