Аляска золотая
Шрифт:
— А как мы найдём нужное место? — забеспокоился Николай Савич.
— Не ошибёмся! За Чилкутским перевалом начинается длинная цепь озёр, связанных между собой протоками. Из последнего озера вытекает полноводная и широкая река. Так вот, от истока этой реки до нужного места — как я помню — будет ровно четыреста пятьдесят миль. А, может, пятьсот пятьдесят? Главное, что там в нашу реку, назовём её, к примеру, Юконом, впадает другая крупная река, которую мы назовём, пусть, Клондайком. Вода в этой впадающей речке — очень чистая, не в пример всем другим притокам. Вот по ручьям, впадающим в Клондайк, мы и будем искать россыпное золото.
— Тут у нас образовалась ещё одна неприятность, — помрачнел
— Как так?
— Две недели назад к нам в лагерь заявились атабаски. Нормальные ребята, мирные, даже знают отдельные русские слова. Наши русские мужички в эти края с Камчатки изредка наведываются: торгуют понемногу с прибрежными эскимосами, да и у атабасков шкурки звериные скупают, ножи, топоры и посуду предлагая в обмен. Вроде всё было хорошо. А потом Ванька чтото не поделил с Айной, так зовут дочку индейского вождя…
— Я почемуто был уверен, что Айна — чукотское имя, — засомневался Егор.
— Ну да! — согласно кивнул головой старик. — Видимо, всё же, атабаски и чукчи — близкие родственники, как не крути…. Так вот, Иван с Айной поссорились очень сильно, только искры полетели во все стороны. Похоже, что красавицаиндианка моего племянника позвала замуж, [29] вернее, предложила ему незамедлительно жениться на себе, а он возражал и не соглашался. Мол, полагается по русским понятиям, чтобы мужчина замуж звал девушку…. Вот и разругались, конечно же. Айна обиделась и ушла в стойбище. Ванька дулся несколько суток. Вчера не выдержал и утром ушёл к перевалу. До сих пор не вернулся. Если до вечера не объявится, то придётся отправляться на поиски…
29
— У некоторых племён атабасков в быту — по мнению американских историков — присутствовали ярковыраженные элементы матриархата.
Уже ночью, когда стало окончательно ясно, что с Иваном случилось чтото серьёзное, Сашенция проговорила, успокаивающе поглаживая Егора по небритой щеке:
— Как же мне жалко Ванечку Ухова! Шустрый паренёк, честный, весёлый…. Эх, Саша, не везёт тебе с молодыми подчинёнными! Никита Апраксин погиб, потом три брата Солевых, теперь вот Ваня пропал …. Ладно, надо всегда — до самогосамого конца — надеяться только на лучшее! Тогда — непременно повезёт…
На рассвете все дети и женщины — на всякий случай — были отправлены на борт фрегатов, а две разведывательные группы, разойдясь друг от друга на три — три с половиной мили, осторожно двинулись вверх по склону к Чилкутскому перевалу. Первую группу, состоящую из десяти шведских гренадёр, вёл драгунский капитан Йохансен — мужчина опытный, злой и обстоятельный. В состав отряда Егора вошли пятеро бывших солдат Александровского полка, сержант Дмитрий Васильев и два шведских охотника — из фамильного северного поместья безвременно погибшего генерала Ерика Шлиппенбаха. Во время плавания к берегам Новой Зеландии оба охотника, по случаю болезни, находились на борту «Александра» — под Санькиным присмотром, поэтому и избежали смерти от рук кровожадных маори.
Задачи перед обоими отрядами были поставлены наипростейшие. На первом этапе — двигаться по своим маршрутам, которые с каждой пройденной милей неуклонно сближались, и встретиться уже на Чилкутском перевале. Там, в миттельшпиле операции, внимательно осмотреться и попробовать изобразить на жёсткой, слегка желтоватой бумаге, купленной запасливой Гертрудой Лаудруп на Тайване, чтото вроде простейшей и грубой географической карты. Ну, и в завершении похода — успеть до вечера, если следы подполковника Ухова не отыщутся, вернуться обратно в лагерь, где и обсудить дальнейшие планы.
«До седловины перевала будет миль семнадцатьвосемнадцать, ерунда», — заявил самоуверенный внутренний голос. — «Впрочем, Джек Лондон в своих книгах утверждал, что путь на Чилкутский перевал безумно труден и опасен. Но ведь его герои передвигались вверх по склону, таща за спиной по сорокпятьдесят килограмм разных грузов, а вы, братец, идёте налегке. Только огнестрельное оружие, боеприпасы, ручные гранаты, да и по мелочам совсем немного — всякого вспомогательного снаряжения …».
Перед выходом разведчиков на маршрут к Егору подошёл Николай Савич и сообщил:
— Я, Александр Данилович, вчера после ужина осторожно прошёл вверх по склону на тричетыре мили. Ночь выдалась безветренной. Вслушивался я, вслушивался в местную тишину, и мне показалось, что гдето там, на самом перевале стучат индейские тамтамы. Ритмично так стучат, слаженно…. К чему бы это? А, может быть, это просто моё сердце так стучало, переживая за судьбу единственного племянника…
Сперва шагалось легко, склон поднимался очень полого — градусов десятьдвенадцать — по отношению к горизонтальной плоскости, не больше. Под каблуками сапог весело поскрипывало разноцветное каменное крошево, в листве редких деревьев беззаботно перекликались лесные птицы.
Потом пришлось пересекать недавнее пожарище. Здесь идти было уже гораздо тяжелее, приходилось постоянно перебираться через упавшие, только на половину сгоревшие стволы деревьев. Серый пепел, поднимаемый хулиганистым ветерком с почерневшей земли, настойчиво и беспардонно лез в глаза.
Примерно через четыре с половиной мили они упёрлись в бурный водный поток, протекавший вдоль склона.
«У Джека Лондона про эту речку не упоминалось!», — отметил внутренний голос. — «Впрочем, Джек посетит эти места только через сто девяносто лет (если, конечно же, мы в ближайшие годы не выберем всё окрестное золото), а за это время чего только не произойдёт. Землетрясения, например, могут здорово изменить здешний ландшафт…. Это ещё хорошо, братец, что мы с тобой ребята опытные, тёртые и предусмотрительные…».
— Все взяли с собой запасные сапоги? — спросил Егор. — Тогда быстренько раздеваемся до гола, на шею вешаем сумки с огневыми припасами и ручными гранатами, рядом размещаем сменные сапоги, связанные верёвкой, на головы приторачиваем снятую одежду, смело заходим в воду, высоко подняв руки с оружием над головой, и уверенно переходим на противоположный берег. Тут, судя по всему, не оченьто и глубоко, максимум по грудь…. Так, так, только не все сразу, торопыги выискались! Мы с сержантом Васильевым и двумя солдатами (вот — ты и ты!) пока раздеваться не будем, а внимательно присмотрим за противоположным берегом. Вдруг туземный противник както проявит себя? А когда вы переправитесь, оденетесь, переобуетесь и возьмёте в руки оружие, тогда и мы двинемся через реку. Ну, а сырые сапоги заберём на обратном пути, спрячем их пока в ближайших кустиках…
Солнышко начало припекать, солоноватый пот застилал глаза, дыхание непроизвольно учащалось и сбивалось.
«Ничего страшного!», — невозмутимо заявил вездесущий внутренний голос. — «На границе Ливии и Алжира приходилось (в двадцать первом веке, понятное дело!) гораздо хуже: там было многократно жарче, да и ковыляли тогда по песчаным, очень зыбучим барханам…».
Один раз им пришлось — по бревенчатому мосту — перебраться через десятиметровую, бездонную пропасть.
«Видимо, атабаски часто наведываются к берегу океана», — отметил внутренний голос. — «Даже построили надёжный мост…».