Аляска золотая
Шрифт:
Когда до седловины Чилкутского перевала оставалось чуть более двухсот пятидесяти метров, Егор, шедший первым, резко вскинул вверх правую руку, сигнализируя о возможной опасности.
— Чтото случилось, Александр Данилович? — обеспокоено зашептал ему в ухо сержант Васильев. — Почему мы остановились?
— Запах такой, как будто совсем недавно за перевалом бушевал сильный лесной пожар.
— Нет, там не было пожара, — невозмутимо проговорил охотник Свен, громко шмыгая длинным шведским носом. — А вот костры горели. Долго, всю ночь. Много костров. Больше десяти. До сих пор пахнет жареной лосятиной…
После недолгого раздумья Егор принял решение:
— Дальше
Он осторожно выглянул изза красного валуна, верхушка которого была надёжно укрыта белой ледяной коркой, так и не растаявшей за скупое северное лето. Выглянул и непроизвольно замер, прочно позабыв, зачем, собственно, он взбирался на Чилкутский перевал.
Картина, открывшаяся взгляду, завораживала: длинный, как казалось — бесконечный склон, покрытый чёрными камнями и редкими кустиками цветущего вереска, и только в самом конце склона, гдето рядом с далёкой линией горизонта, едва просматривались разноцветные, слегка размытые пятна далёких озёр.
Ближайшее пятно — идеальнокруглое — было неправдоподобно яркоголубого цвета. Второе озеро, овальновытянутое, переливалось всевозможными оттенками светлозелёного и изумрудного. За ним угадывались ещё пятнышки — нежносиреневые и розоватые…
«Всё это, конечно, просто замечательно: первозданные природные красоты, неожиданные цветовые гаммы и колера…», — первым очнулся от наваждения приземлённый внутренний голос. — «Но пора и делом заняться, чёрт побери! Откуда здесь так аппетитно пахнет не до конца прожаренной лосятиной?».
Егор, приказав Свену — заранее оговорённым жестом — оставаться на месте, осторожно прополз на северовосток по седловине перевала ещё около ста пятидесяти метров и неожиданно оказался на краю обрыва. Невысокий такой обрывчик, метров девятьдесять, не более того. А вот под ним обнаружилась идеально ровная, прямоугольная площадка — общей площадью в пятьшесть тысяч квадратных метров, также обрывающаяся вниз своим северовосточным краем.
На площадке наблюдалось порядка двадцати круглых очагов, обложенных крупными, почерневшими от копоти камнями. Причём, все очаги были заполнены свежими углями и золой. Около каждого каменного круга — с восточной стороны — в землю были вкопаны деревянные идолы, украшенные разноцветными кусочками ткани, птичьими перьями и бусами, набранными из клыков хищных животных. Толстые деревянные губы идолов были вымазаны чемто тёмным, рядом с тотемами размещались белые конусообразные кучки, сложенные из разнокалиберных костей неизвестных животных.
«Будем надеяться, что эти кости принадлежали лосям, оленям, косулям и прочим — горным баранам», — ухмыльнулся недоверчивый внутренний голос. — «А вот в Новой Зеландии, как мне помнится, тамошние аборигены только из человеческих косточек складывали аналогичные кучки…».
По центру площадки гордо возвышался одинокий индейский вигвам. Вернее, это Егор, опираясь на свои знания, почерпнутые из просмотра киновестернов двадцатого и двадцать первого веков, решил, что данное строение, безусловно, является вигвамом…
Пятишести метровый конус, обтянутый тёмнобежевыми и светлосерыми шкурами. Длинные красные ленточки, привязанные к деревянным шестам на самой верхушке строения, лениво трепетали на лёгком ветерке.
«Тёмнобежевые — это, наверное, шкуры лосей и оленей», — предположил разносторонне развитый внутренний голос. — «А вот светлосерые — это, не иначе, моржи, нерпы и морские львы. Скорее всего, шкуры этих морских животных атабаски выменивают у эскимосов…».
Он высмотрел в теле обрыва пологую расщелину, по которой можно было спуститься вниз, и зашагал в нужном направлении.
— Виват! — чётко проговорил за его спиной звонкий женский голосок, и после короткой паузы добавил: — Виват, дрююг!
Егор, даже не прикасаясь ладонями к пистолетным рукояткам, торчавшим изза широкого кожаного пояса, медленно и плавно обернулся: почемуто он сразу решил, что от обладательницы этого звонкого и весёлого голоса неприятностей и прочих каверз ждать не стоит. По крайней мере — сразу…
На плоской макушке высокого валуна вольготно расположилась, сложив ноги потурецки, молоденькая индианка, на голове которой красовалась чёрная широкополая шляпа, купленная Ванькой Уховым в крохотной припортовой лавочке аргентинского БуэносАйреса. Никакого оружия при симпатичной незнакомке не наблюдалось.
«Был такой фильм — «Последний из могикан», снятый в семидесятых годах двадцатого века на восточнонемецкой киностудии «DEFA», там ещё в главной роли снялся знаменитый актёр Гойко Митич», — тут же вспомнил неугомонный внутренний голос. — «Так вот, там жену главного героя — индианку, понятное дело, — играла одна известная немецкая актриса, очень похожая на данную барышню. Разве что у этой кожа избыточно смуглая, с лёгким меднокрасноватым оттенком. А так — абсолютно одно и тоже лицо, те же две толстые, угольночёрные косы до пояса, небрежно переброшенные на высокую девичью грудь. И одета наша атабаски точно так же, как и та могиканка из немецкого фильма: широкая куртка из хорошо выделанных лосиных шкур, украшенная длинной тёмной бахромой и разноцветным бисером, светлосерые замшевые штаны, ноги обуты в тёмнобежевые мокасины. Что ж, всяких навязчивых совпадений — в нашем странном мире — более чем достаточно…. Разве что вместо широкой красной ленты, стягивающей волосы на голове, здесь присутствует стильная ковбойская шляпа…».
Девушка приветливо, без малейших следов неуверенности и страха, улыбнулась и спросила, указывая на собеседника тоненьким пальчиком:
— Командор?
— Командор! — важно ответил Егор и спросил в свою очередь: — Айна?
— Айна! — просияла девушка, демонстративно трогая указательным пальцем аккуратный (совсем и не орлиный) носик.
«Айна? Айна? Айна? — принялся повторять, подражая говорящим попугаям, забывчивый внутренний голос. — «Где же мы с тобой, братец, уже слышали это редкое имя? Ага, вопервых, так звали дочь чукотского шамана, которая в тридцатыхпятидесятых годах двадцатого века стала едва ли ни самой эффективной сотрудницей НКВД и прочих советских структур, пришедших НКВД на смену. Про неё даже написано несколько толстых романов…. Ладно, ещё где? Вот же, так звали в 2009 году одну из руководительниц международной службы «SV», на которую ты, братец, проработал по Контракту целых пять лет, с 1687 по 1692 год. Причём, Айне из 2009 года было около девяноста пяти лет, она тоже чукчанка по происхождению, потомственная и заслуженная шаманка. Помнишь, нам Координатор показывал её портрет, висящей на стене Учебного центра? Волевая такая старушенция, заслуживающая уважение…. Может, эти две Айны — одна и та же женщина? Почему бы и нет, по возрасту вроде всё совпадает…. А Айна — из племени атабасков — здесь причём? Будем надеяться, что не причём. Так, обычные совпадения, не более того…».