Алый флаг Аквилонии. Железные люди
Шрифт:
Мыс Сагриш корабли обогнули в четыре часа дня первого июля, после чего решили без остановки брать курс на Лиссабон, поскольку все обнаруженные бухты были мелководны, каменисты и не обеспечивали защиты от ветров с океана. Ночным переходам также благоприятствовало приближающееся полнолуние: в ночь с первого на второе июля растущая луна находилась в фазе две трети и сияла на небе большую часть ночи. К устью реки Тежу - туда, где в цивилизованные времена находился город Лиссабон - «Медуза» и драккары подошли к двум часам дня второго числа. Несмотря на то, что время было еще раннее, Сергей-младший утвердил решение адмирала Толбузина встать на якорную стоянку, так как следующее такое удобное место находилось в трехстах километрах севернее, (то есть в полутора сутках перехода
Простояв на якорях вторую половину дня и ночь со второго на третье июля, рано утром аквилонские корабли подняли паруса и, обогнув мыс Расо, направились дальше на север. Настроение у команд было приподнятым, и даже радостным: тяжелый изнурительный поход подходил к концу, и, по сравнению с проделанным путем, до дома оставалось всего ничего.
И как раз в этот патетический момент впередсмотрящая на марсе фок-мачты «Медузы» неожиданно закричала: «Паруса на горизонте!».
Еще через полчаса хода стало понятно, что сходящимся по отношению к фрегату и драккарам курсом движутся два корабля: небольшой (даже меньше, чем «Медуза»), клипер и огромный пятимачтовый барк - вместе они выглядели словно слон и моська. Клипер гордо нес на мачте Андреевский флаг, а над барком полоскалось красное полотнище с прямым белым крестом.
– Это «Кобенхавн», - авторитетно заявил Раймондо Дамиано, рассмотрев корабли в бинокль, - один из последний и самый совершенный парусный корабль. Экипаж там совсем маленький, потому что управление паруса делается через электрический лебедка. Нажал кнопка - паруса поставил, нажал другой - убрал. Это был громкий историй мое детства, когда этот корабль с пятнадцать человек команда и сорок пять курсант мореходный училище вышел в балласт из Буэнос-Айрес в сторону Австралия и бесследно пропал. И никто не мог найти даже самый маленький след.
– Да, - согласился Сергей-младший, - это как раз наш случай, и, если исходить из практики забросов Посредника, рано или поздно этот «Кобенхавн» должен был объявиться там, где мы смогли бы его подобрать. Год назад он был бы нам бесполезен, два месяца назад оказался бы чемоданом без ручки, ну а сейчас - в самый раз. Но что, синьор Раймондо, вы можете сказать про второй корабль - тот, что под русским флагом?
– Я не специалист по старинный русский флот, - пожал тот плечами.
– Судя по тому, что у него есть труба, нет гребной колесо, и по общий очертаний это парусно-винтовой клипер - начало второй половина девятнадцатый век. Я тогда еще не родился, и какой русский корабль бесследно пропадал, не знал.
– Ну хорошо, - сказал младший прогрессор, - название этого корабля и обстоятельства его исчезновения из родного мира мы очень скоро узнаем. А сейчас сообщаю, что переговоры с командиром этого клипера будет вести Никифор Васильевич Толбузин, а я пока побуду у него на подхвате.
– А почему так скромно, Сергей Васильевич?
– спросил адмирал.
– А потому, Никифор Васильевич, что у вас передо мной в этом деле два больших преимущества, - ответил тот.
– Во-первых, вы будете превосходить собеседника в звании, ведь он максимум капитан-лейтенант, а вы - капитан первого ранга по русской службе и контр-адмирал по аквилонской...
– Так ведь мое адмиральское звание временное - вы, Сергей Васильевич, сами о том говорили, - парировал Толбузин.
– Вот придем в эту вашу Аквилонию, сдам отряд, и на берег - ждать, пока вы удосужитесь построить для меня новый корабль.
– Вот там, Никифор Васильевич, - младший прогрессор указал на приближающиеся корабли, - находится ваше постоянное адмиральское звание. Вам остается только пойти и взять его в руки. Даже если драккары после прибытия в Аквилонию будут списаны, что еще не факт, в любом случае фрегат, клипер и барк - это уже начало аквилонского флота, командовать которым, пока глаз остер и рука тверда, суждено именно вам - больше некому. За время этого похода проявили вы себя очень хорошо, так что карьерные перспективы по морской части перед вами буквально неограниченные. Будет в людях и мощи расти Аквилония - и вы будете расти вместе с ней, ибо, как я уже говорил синьору Дамиано, без особых причин мы своих кадровых решений не меняем.
– Ну хорошо, Сергей Васильевич, - усмехнулся адмирал, - считайте, что убедили. А теперь скажите, какое еще у меня будет преимущество перед командиром этого корабля, помимо старшинства в воинском звании?
– Вы, Никифор Васильевич, - вздохнул Сергей-младший, - происходите из эпохи государыни-императрицы Екатерины Великой, которая была временем сплошных побед и территориальных приращений. И в то же время господа офицеры на том клипере, если синьор Дамиано был прав в своей оценке, хоть и сражались героически, но свою Крымскую войну с треском проиграли. Их Россия была побеждена коалицией европейских держав и унижена похабнейшим Парижским миром23. Поэтому у вас перед этими людьми значительное моральное преимущество и большой авторитет.
– Да, - кивнул Никифор Толбузин, - правда ваша, Сергей Васильевич. Победитель перед побежденным завсегда чувствует свое превосходство и право учить уму-разуму.
– Только вы, Никифор Васильевич, не перебарщивайте с поучениями, - сказал младший прогрессор.
– Героизма и отваги солдат, матросов и офицеров, сражавшихся с врагом, никто не умаляет, а причиной поражения стала накопившаяся техническая и организационная отсталость Российской империи. Европа всю первую половину девятнадцатого века бурно развивалась, а у нас на это дело забили большой болт, ибо держава от Варшавы до Камчатки и без того была невероятно могуча. Как я уже вам говорил, человек по своей натуре слаб и ленив, а потому, достигнув успеха один раз, склонен почивать на лаврах. Будят такого почивающего обычно ударом по шее, и, сами понимаете, приятного в этом мало. И именно поэтому Посредник не только присылает к нам подкрепления, но и гоняет при случае как Сидоровых коз, чтобы не расслаблялись. Думаю, как мы придем в Аквило-нию, начнется такое, что только успевай поворачиваться: тут франки, тут французы, тут арабы, тут викинги, а тут бургунды или средневековые англичане... Веселья будет столько, что на всех хватит. Впрочем, до этого еще надо дожить.
Тогда же и почти там же, клипер «Опричник»
Командир корабля капитан-лейтенант Петр Александрович Селиванов
Последние несколько месяцев были для капитан-лейтенанта Селиванова временем сплошного непрекраща-ющегося кошмара. Все началось с того, что осенью 1861 года клипер «Опричник», прежде на временной основе входивший в состав Амурской флотилии, получил приказ на самостоятельное возвращение в Кронштадт.
В те времена такое было обычным делом: корабли Балтийского флота приходили на Дальний Восток, несли там службу два или три года, а потом возвращались в пункт приписки. При этом переход с Балтики на Тихий океан мог длиться от нескольких месяцев до года, в основном по причине длительных стоянок в иностранных портах. Типичный маршрут выглядел так: Европа, Рио-же-Жанейро, Кейптаун, Батавия (Джакарта), Шанхай. И наоборот.
Так, «Опричник» с командой, составленной в основном из офицеров и матросов, отличившихся при обороне Севастополя, отправился на Дальний Восток в июне 1858 года, а прибыл в Николаев-на-Амуре только в июне 1859 года.
Три года клипер занимался исследованиями Амурского лимана, побережья японских и корейских островов, патрулировал морские границы, а также выполнял различные снабженческие и почтовые поручения, - и вот пришло время возвращаться в родную гавань. Перед дальним переходом «Опричник» зашел в Шанхай, где за свой счет были отремонтированы такелаж и рангоут, очищен котёл, заменены сто шесть дымогарных трубок. Из Шанхая корабль вышел тридцать первого октября того же года. Первая остановка была в Батавии - там клипер пополнил припасы и десятого декабря покинул порт. Двенадцатого декабря патрульный французский корвет «Лаплас» наблюдал за тем, как «Опричник» прошел Зондский пролив, и после этого в родном мире его не видел больше никто.