Алый король
Шрифт:
— Есть какие-нибудь изменения? — спросил он, положив локти на спинку стула. — Лемюэль еще не заговорил?
— То существо в карцере — не Лемюэль Гамон, — заявил библиарий.
— Я знаю, Дион.
— Думаю, нам нужно уничтожить его. Вообще не следовало привозить осколок на «Аретузу», он слишком опасен.
— Менкаура утверждает, что рунические метки, вырезанные им на груди летописца, будут удерживать дух Магнуса неограниченно долго.
— И мы должны верить слову изменника? — поинтересовался Пром. — Даже если он действительно хочет помешать братьям,
— Конечно, нельзя. Однако Бъярки изучил эти сигилы и сказал, что они сильнее любых его заклятий. Ты тоже исследовал руны, так что же — правильно ли рассудил Бёдвар?
— Да, — признал Дион, устало вздохнув. — Я не до конца осознаю, что именно сотворил чернокнижник, но его чары связывания как минимум не слабее оберегов, вплетенных в кладку Храма Исправления.
— Значит, мы еще успеем, — заключил Нагасена.
— Успеем что?
— Допросить Магнуса и узнать, где воины Тысячи Сынов будут искать следующие осколки.
Пром зашагал по гимнастическому мату, нервно потирая руки. Йасу понимал, насколько тяжело сейчас библиарию. Дион уже совершил почти немыслимое деяние, отказавшись от темно-синих геральдических цветов Ультрамара, но сколько еще шагов ему придется сделать по дороге, ведущей прочь от идеалов, которые раньше служили ему путеводной звездой?
«На один больше, чем нужно?»
— Сущность ничего нам не расскажет, — произнес легионер. — Она только бьется в цепях и выкрикивает угрозы.
— Тогда нужно заставить ее сообщить все необходимое.
— Как? Добровольно осколок ничего не откроет, а сила, влившаяся в тело Гамона, защитит его даже от самых действенных хим-неводов — «сывороток правды» магоса Икскюля.
— Есть госпожа Веледа, — напомнил Йасу. — Ее карты прочтут Алого Короля, как прочли Лемюэля Гамона.
Резко остановившись, Пром обернулся и посмотрел Нагасене в глаза. Лицо библиария отчетливо выражало несогласие.
— Картомантия?
— Так мы узнали об Агхору. Уверен, колода укажет нам и следующую цель.
Легионер снова вздохнул.
— Что же с нами стало, если мы прибегаем к столь нечестивым ухищрениям?
— У нас нет выбора, Дион.
— Насколько я понимаю, для подобного гадания нужно прикоснуться к разуму в теле Гамона. Готова ли госпожа Веледа к такой опасности? Это тяжелейшее бремя непросто вынести в одиночку.
— Готова, — ответил Йасу. — И она будет не одна. Та женщина с Просперо, Чайя, поможет ей.
— Чем же?
— Магнус — примарх колоссального интеллекта, но этот осколок — не Магнус. Не совсем. В нем только гнев и злоба, лишенные сдерживающего начала. Если мы надавим на чувство вины Лемюэля — припомним, что он сотворил в Камити-Соне, то, возможно, считающий себя непогрешимым аспект Алого Короля выйдет из себя и сболтнет что-нибудь по неосторожности.
— Трон, как же рискованно…
Нагасена убрал с лица непослушную прядь волос.
— Да, риск имеется, но я считаю его допустимым. Госпожу Веледу, как всегда, будет охранять Ямбик Сосруко. Свафниру Раквульфу мы прикажем стоять
— Так, а сестра Цезария?
Агент покачал головой.
— Одно ее присутствие заставит дух Магнуса отступить в глубь плоти Гамона, и тогда мы ничего не узнаем. Пусть остается в резерве на случай необходимости.
Бывший Ультрамарин потер лицо ладонями, что напомнило Йасу, насколько измотан воин. Хотя Нагасена, разумеется, не относился к глупцам, уверенным в вечной неутомимости Астартес, столь очевидная усталость Прома поразила его.
— Что ж, ладно. Когда начнем? — уточнил Дион.
— Прямо сейчас. Легионеры Тысячи Сынов уже вышли на охоту, и все преимущества на их стороне, поскольку мы знаем об их генетическом прародителе лишь малую толику того, что известно им.
Воин сел на край койки и наклонился вперед, упираясь локтями в колени. Молчание затягивалось, но не становилось неловким, и Йасу вспомнились времена до трагедии, которая привела к вражде между агентами и направила их по разным дорогам.
— Так зачем ты вызывал меня, Дион? — спросил Нагасена.
Пром кивнул, как будто вспомнил нечто почти забытое. Или, скорее, так, словно ему было что сказать, но он не знал, должен ли говорить.
— Дион?
— У меня есть кое-что для тебя.
Легионер встал и прошел к одному из верстаков. Взяв из-под ветоши некий предмет, он повернулся к Йасу.
У Нагасены перехватило дыхание.
— Что же ты наделал… — произнес он, резко поднявшись.
Библиарий держал восхитительные твердые ножны, покрытые блестящим черным лаком, увитые золотой проволокой и украшенные изображениями змееподобных драконов. В них покоился меч с неграненым изумрудом в навершии и рукоятью, обтянутой мягкой белой кожей.
— Ты бросил это на Камити-Соне, а я подобрал и восстановил, — объяснил Пром.
— Тебе не следовало так поступать, Дион, — сказал агент. — Сёдзики погибла. Да, она имела для меня особое значение, и в ней жила моя клятва, но и то, и другое сгинуло, когда воин Фениксийца разломил клинок. Что бы ты там ни смастерил, это не мое оружие.
— Понимаю, Йасу. Мне известно, как важен был для тебя меч. Я знаю…
— Нет, не знаешь! — огрызнулся Нагасена.
— Может, и нет. Однако вспомни, что Бёдвар Бъярки сказал тебе и передал мне: «Не путай клинок с его хозяином. Один сломался, другой выдержит».
Вновь протянув оружие агенту, Пром добавил:
— Я сознаю, что этот меч — не Сёдзики, и никогда им не станет. Ты пожелал ей отдыхать и ржаветь, однако ее перекованный металл обрел новую душу, и впереди у клинка немало славных дел. Возьми же его и применяй во имя Императора.
Йасу не желал дотрагиваться до оружия, но его левая рука словно бы по собственной воле потянулась к ножнам. Нагасена привычным хватом сомкнул на них пальцы.
Вытащив меч из ножен на длину ладони, Йасу тихо вздохнул. Клинок переливался, будто серебряный, и агент заметил, что от эфеса по металлу тянется изящная резьба — слова на неведомом ему наречии.