Алый Крик
Шрифт:
Тинто-Рея была самым милым городком, какой мне доводилось видеть в Семи Песках. Станет ли она идеальным домом для глухонемого мальчика, потерявшего всё в результате невообразимо жутких событий? Я не знала наверняка, но думала, что альтернатива намного хуже.
Я прошла по стене до главных ворот и тут соскользнула на землю. Здесь, в приграничных землях, на входе вешают колокольчик, в который путешественники должны звонить, если хотят попасть внутрь. Я трижды как следует дёрнула за верёвку, сообщая о своём прибытии. Даже звон казался
«Ладно, – подумала я, прислушиваясь к шагам людей, которые шли к воротам, чтобы меня впустить. – Давай-ка выясним, что не так с этим местом».
Глава 6
Тинто-Рея
Если и существовало на свете место, где жили более добрые и порядочные люди, чем в Тинто-Рее, то мне не доводилось там бывать. Я провела в городке полчаса, прежде чем вернуться к Бинто. И всё это время местные жители общались со мной вежливо, дружелюбно и добросердечно.
Да, я понимаю, о чём вы подумали: здесь должен быть какой-то подвох. Верно? Ловушка в пустыне, приготовленная для доверчивых путников, которых приглашают на ужин лишь затем, чтобы они в итоге стали тушёным мясом в котле.
Ладно, дружелюбие изобразить легко, а вот скорбь – гораздо сложнее.
– Мы получили известия два дня назад, – сообщил мне дородный мэр.
Его звали Орфанус. Это был немолодой мужчина, лет за шестьдесят, но в его плечах по-прежнему чувствовалась сила, какую приобретаешь, ведя простую жизнь, полную трудовых будней, но без чрезмерных страданий и лишений. Если его живот начинал давить на брючный ремень – что ж… он носил свой вес так, будто заслужил его.
Он покачал головой и сильно прикусил губу.
– Эти монахи никогда не причиняли вреда ни одной живой душе. Все в городе только и говорили о том, чтобы пойти в монастырь и достойно похоронить погибших. Увы, мы не знаем толком, что с ними случилось, и…
Орфанус указал в сторону людей, которые вышли из домов, бросив ужин, чтобы посмотреть, из-за чего весь сыр-бор.
– Мы здесь все зависим друг от друга. Я не могу рисковать своими людьми, если там опасно.
– А хорошо ли вы знали монаха, который управлял скрипторием?
– Хатама? Думаю, лучше, чем большинство из них. Он время от времени приходил сюда вместе со своим… О, духи земли и воздуха, бедный мальчик!
– У него был сын? – спросила я. – И что с ним случилось?
Я пока не собиралась рассказывать, что Бинто прячется всего в полумиле отсюда.
Орфанус вытер уголок глаза волосатым пальцем.
– Странный паренёк. Не произносил ни слова, разговаривал только на языке жестов, которым пользуются в монастыре. Хатам говорил, что он не глухой и не немой, просто… что-то с головой у него было не в порядке, я думаю. Что-то перестало работать, когда умерла его мама.
Так Бинто не глухой? Я хотела бы вытянуть из мэра больше, но ещё не готова была открывать свои карты.
– Хатам когда-нибудь вёл себя жестоко? – спросила я. – Может, он выпивал?
Орфанус бросил на меня такой взгляд, словно я смертельно его обидела. Впрочем, он тут же вздохнул и взял себя в руки.
– Ты, видимо, никогда не была в монастыре. Я в жизни своей не встречал более порядочных людей. Нет, Хатам не был склонен к насилию. Так же, как и другие монахи. Он любил свои книги и своего мальчика – вот и всё.
– А его подруга? Госпожа… Сурчиха?..
Пару секунд Орфанус смотрел на меня выпученными глазами, а потом расхохотался.
– Падра? Ты говоришь о Падре? – Он снова вытер глаза. – Думаю, она и правда была немного похожа на…
Он осёкся, когда мы оба поняли, как сильно я облажалась. Кто ещё мог придумать такое дурацкое прозвище для любовницы Хатама, кроме его сына?
Мэр протянул руку, пытаясь ухватить меня за ворот. Я двинула его локтем снизу вверх по внутренней стороне запястья. Там находится нервный узел. Если в него ударить, фатального вреда не причинишь, но противник дважды подумает, прежде чем снова хватать вас.
К тому времени, когда Орфанус был готов повторить попытку другой рукой, я отступила на три шага и открыла сумку-тубус.
– Я пришла не создавать проблемы, – сказала я.
Рядом с мэром стояло человек десять, но ни у кого из них не было арбалета и ничего такого прочего, чтобы в меня пульнуть. Я следила за всеми, кто вышел на улицу – с того самого момента, как миновала ворота. До сих пор никто из них не зашёл сзади. Теоретически, кто-нибудь мог выйти за стену другим путём и подкрасться к воротам, но я следила за всеми, и никто не посматривал мне за спину.
Если дойдёт до драки, придётся заколоть Орфануса, бросить пару острых предметов в остальных, чтобы они поостереглись, – и бежать со всех ног.
«Что ж, теперь станет ясно, кто мы все такие на самом деле», – подумала я и стала ждать, что Орфанус будет делать дальше.
– У нас есть деньги, – сказал он.
Ладно, это не то, чего я ожидала. Я держала руку на рукояти шпаги, но пока не вытащила её.
– Деньги?
– Для Синей Птицы. Мальчика. Мы не так богаты, но если ты пришла требовать за него выкуп, мы дадим сколько сможем. А если ты решишь продать его в рабство или в какой-нибудь притон на севере, я лично тебя найду.
– Я не… Я не торгую детьми!
Орфанус глянул на меня с некоторым сомнением.
– Мы тебя не знаем. Ты пришла к воротам, спрашивала о бойне в монастыре и скрыла, что у тебя в руках сын нашего друга. Это не очень-то располагает тебе доверять.
– Сначала надо было убедиться, что можно доверять вам, – сказала я, оценив иронию ситуации. – Я не хотела вас обидеть.
Мэр примирительно вскинул руки.
– Тогда, может быть, начнём всё сначала?
Молодая женщина, немногим старше меня, с вьющимися каштановыми волосами, подошла к Орфанусу. Она была очень похожа на мэра. Вероятно, его дочь.