Алый Пимпернель. Дьявол верхом
Шрифт:
– Потому что я это вижу. Вы говорите, что намерены поскорее уехать, и в то же время знаете, что останетесь. Вы смотрите на меня неодобрительно, но интересно, насколько ваш неодобрительный взгляд отражает ваши чувства?
Граф выбил меня из колеи. Неужели я обманывала сама себя? С тех пор, как я познакомилась с ним, я утратила уверенность во всем, а более всего в самой себе. Разум говорил мне, что я должна уехать, пока не поздно, и все же… Возможно, он был прав – я обманываю себя, планируя отъезд и в то же время намереваясь остаться.
– Не мое дело
– Мне кажется, вы наслаждаетесь моим обществом. Вы сердитесь, острите, подшучиваете… Фактически, я произвожу на вас тот же эффект, что и вы на меня, а этому нам следует радоваться, а не сопротивляться.
– Мсье граф, вы абсолютно неправы.
– Это вы неправы, отрицая истину и называя меня мсье граф, когда я ясно приказал вам именовать меня Шарлем.
– Я не сочла это приказом, которому непременно должна повиноваться.
– Все приказы существуют для повиновения.
– Но я не отношусь к вашим оруженосцам. Завтра я могу уехать, и ничто меня здесь не задержит.
– А ваша привязанность к моей дочери? Девочка в плохом состоянии. Мне не понравился вчерашний истерический припадок. Но вы можете успокоить Маргерит, заставить ее вести себя разумно. Вскоре ей предстоит выйти замуж – это мое твердое решение. Я хочу, чтобы вы оставались с ней, пока она не вступит в брак. После этого можете думать об отъезде. В течение этого времени я буду выплачивать вам деньги, которых хватит, чтобы открыть школу – возможно, в Париже, где вы сможете преподавать английский язык. Я мог бы направлять к вам учениц, как сэр Джон в Англии. Вам не придется долго ждать. Маргерит продемонстрировала, что вполне созрела для брака. Я знаю, что вы разумная женщина. Ведь я прошу не так уж много.
– Мне надо будет посмотреть, как сложатся обстоятельства. – осторожно ответила я. – Обещать я ничего не могу.
– По крайней мере, подумайте о бедной Маргерит.
Я сказала, что, безусловно, подумаю.
Мы перешли в другую часть замка, которая была построена на триста лет позже. Здесь господствовала элегантность шестнадцатого и семнадцатого столетий.
– Остальное вы постепенно осмотрите сами, – сказал мне граф. – Я хотел показать вам самую древнюю часть замка.
Прогулка была окончена. Настроение графа внезапно изменилось. Он стал замкнутым. Я не понимала, в чем дело, и хотя наслаждалась его обществом, но почувствовала облегчение, оставшись одна, так как хотела обдумать все сказанное. Я не сомневалась, что в беседе было немало скрытых намеков.
Глава вторая
Марго страдала не только душевно, но и физически. Она быстро уставала и по-прежнему тосковала по ребенку. Конечно, я была ей необходима. Мне было жаль се, так как я понимала, что ей одиноко в собственной семье. При таких родителях это меня не удивляло, и я испытывала еще большую благодарность за любовь и разум моей матери – более ценный дар, чем все благородное происхождение и фамильное состояние Марго.
Ну-Ну понимала состояние Марго, ибо была одной из немногих посвященных в тайну. Она прописала ей несколько дней постельного режима и диету, состоящую из отваров собственного изготовления, от которых Марго долго спала. Я не сомневалась в их пользе, так как после отдыха Марго казалась посвежевшей и более бодрой.
Это давало мне много свободного времени. Этьен и Леон держались со мной по-дружески. С каждым из них я выезжала верхом, и происходившее во время этих поездок позднее казалось мне весьма многозначительным.
В тот день, когда граф показывал мне старую часть замка, Этьен спросил меня после полудня, не хотела бы я проехаться с ним верхом. Он показал бы мне поместье.
Я всегда любила ездить верхом – даже на бедной старушке Дженни – а о Копилке я вообще вспоминала с тоской. Поэтому я охотно приняла предложение. Так как у меня был при себе элегантный костюм для верховой езды, который купила мама с целью произвести впечатление на Джоэла Деррингема, я была полностью экипирована.
Единственная проблема заключалась в лошади, но Этьен уверял, что легко подберет для меня подходящую в конюшнях замка.
Он оказался прав, найдя красивую чалую кобылу.
– Она не слишком резвая, – сказал Этьен. – О, я знаю, что вы отличная наездница, но для первого раза…
– Понятия не имею, откуда вам это известно, – отозвалась я. – Конечно, я умею ездить верхом, но хорошая наездница – это уж слишком.
– Вы чересчур скромны, кузина.
Услышав слово "кузина", я улыбнулась про себя. Если я была кузиной графа, то Этьен заявлял свои права так же числиться моим кузеном. Я начинала понимать его.
Манеры Этьена были безукоризненными. Он помог мне сесть в седло и сделал комплимент моему костюму, назвав его необычайно элегантным.
– Дома я тоже так считала, – ответила я, – но здесь – другое дело. Странно, как определение качества одежды зависит от окружения.
– Вы выглядите очаровательно в любом окружении, – галантно заявил Этьен.
Поместье казалось удивительно красивым, ибо листья на деревьях еще только слегка были тронуты осенней желтизной. Мы скакали галопом, и я радовалась, что хорошо попрактиковалась, катаясь на Копилке. Забота Этьена была очень трогательной – он часто подъезжал ко мне, проверяя, все ли у меня в порядке.
На обратном пути в замок – мы отъехали от него, должно быть, мили на две – нам попался дом, стоящий в лощине. Ему придавали удивительное очарование серые каменные стены, увитые плющом с уже начинающими краснеть листьями.
У ворот стояла женщина, словно поджидая кого-то. Меня сразу же поразила ее яркая красота: высокая стройная фигура, хотя и слегка склонная к полноте, густые рыжие волосы и зеленые глаза.
– Позвольте представить вам мадам Легран, – сказал Этьен.
– Она, вероятно, ближайшая ваша соседка?