Амальгама счастья
Шрифт:
Он усадил Дашу на колени и задумчиво протянул:
– А вещь и правда красивая. Что-то в нем есть, знаешь, такое… мистическое.
Она почему-то вдруг рассердилась, словно Игорь попытался отнять у нее что-то, принадлежащее только ей. Что-то было не так, что-то изменилось в комнате, но Даша не могла понять что, и это сбивало ее с толку.
– Ничего мистического. На твою тонкую творческую натуру просто действует обаяние старины.
– Да ты никак сердишься? Глупости, Дашунчик! – И, заметив, как она привычно поморщилась на «Дашунчика», поправился: – Извини, Даша. Если не хочешь, не будем больше об этом говорить…
– Не будем. Пойдем за стол, я с утра ничего не ела.
Они сумерничали
– Я мешаю тебе? – Для Игоря подобная проницательность была просто удивительна.
Девушка облегченно вздохнула и уже открыла было рот, чтобы извиниться и попрощаться, но он не дал ей вымолвить ни слова.
– Я знаю, ты просто устала. Я договорился на вечер с ребятами, они ждут нас. Отвлечешься, развеешься. Эти похоронные дела хоть кого загонят в депрессию… А кстати, если ты уже придумала, в какой угол поставишь свой антиквариат, давай покончим с этим и сбросим с плеч все заботы.
Даша молча смотрела на Игоря. Она не хотела никуда ехать, она не хотела задвигать зеркало в угол, она… да что там, она просто не хотела ни о чем разговаривать. С неожиданным чувством стеснения она вдруг сообразила, что весь этот вечер они беседовали с Игорем о ее делах, ее самочувствии, ее наследстве – и она даже не спросила, как прошла церемония вручения долгожданной премии. А он, для которого это было, уж конечно, неизмеримо важнее любых ее капризов и настроений, сам не обмолвился об этом ни словом.
– Извини, пожалуйста. Я действительно вымоталась. Видишь вот, даже не спрашиваю тебя о твоем «Золотом яблоке»… – Даша вымученно улыбнулась и дотронулась до его руки.
Игорь не поддержал ее улыбки, но ответно сжал Дашину ладонь и тихо ответил:
– Я вижу: все не так. Но мы переживем это, правда? И о премии моей еще поговорим – не надейся, что избежишь подробного отчета о самом торжественном дне моей жизни.
Он еще раз погладил Дашину руку и уже весело закончил:
– Так что собирайся – поедем праздновать. Я хотел заказать столик в «Праге», но ты же знаешь наших приятелей, их невозможно вытащить в свет… Договорились, что подъедем к ним часам к восьми, Светка там колдует над какими-то новыми немыслимыми блюдами. Если не хочешь сейчас заниматься перестановкой, давай оставим это на завтра, все равно я буду с утра у тебя – выходной ведь.
Поток его слов все лился и лился, он уже собирал со стола посуду, подталкивал Дашу к дверям, тянулся к телефону, чтобы набрать привычный номер… А ей вдруг расхотелось спорить. Может быть, Игорь прав и ей действительно надо развеяться? Она быстро оделась, несколькими взмахами щетки причесала волосы и, взяв косметичку, нерешительно подошла к трюмо, так и оставшемуся стоять посреди ее небольшой комнаты. Как когда-то бабушка, Даша легко провела пуховкой по бледным щекам, чуть подкрасила ресницы и губы – она не любила косметики и, занимаясь макияжем, скорее выполняла некий общепринятый ритуал, чем получала от этого искреннее удовольствие, как большинство ее подруг. Из зеркала на Дашу смотрела почти незнакомая
– Какая ты все-таки у меня красавица! – тихо сказал за ее спиной Игорь.
Она улыбнулась, ничего не ответила, но странный внутренний голос, к которому она уже почти начала привыкать, еле слышно возразил в ее душе: «У тебя?..»
И через несколько минут зеркало снова осталось одно, совсем одно в пустой темной комнате – не было больше ни света, ни звуков, ни запахов; не было Даши и ее тихих шагов, не было Игоря с его размашистыми, резкими движениями; и не было больше узкого, продолговатого конверта, словно последнее письмо Веры Николаевны растаяло в сиреневых сумерках, словно голос ее оборвался, не договорив внучке чего-то важного.
Глава 3
– Ну, вот она, девушка наша запропавшая, напугавшая! Игорь тут с ума сходит, мы трезвоним-названиваем, и никакого ответа, никакого привета…
Павел шумел и суетился, как всегда, буквально втаскивая Дашу в свою огромную претенциозную гостиную с электрическим камином. Он говорил без умолку, сыпал рифмами и прибаутками, попутно смахивая с любимого кресла толстого, рыжего, очень похожего на своего хозяина кота Парамона и освобождая место для гостьи. Лучший друг Игоря был полной ему противоположностью, по крайней мере чисто внешне: грузный, часто неопрятный, простоватый на вид и слишком ленивый для активной светской жизни, которой так дорожил Игорь, Павел был тем не менее весьма преуспевающим юристом и имел славу человека, способного выиграть самое безнадежное дело. О его жесткости и изворотливости среди знакомых ходили легенды, и Даша, глядя на него, часто вспоминала расхожую истину о том, что толстые сентиментальные мужчины, обожающие животных, на поверку обыкновенно оказываются безжалостными циниками.
– Ребята, рассаживайтесь, я сейчас! – донесся из кухни Светкин голос, и буквально через минуту она действительно появилась с высоко поднятым подносом, уставленным закусками, и, лавируя между мебелью, быстро и ловко соорудила на низеньком журнальном столике нечто вроде шведского стола.
Даше совсем не хотелось есть, но глаз художника оценил естественную непринужденность и радостность красок натюрморта, где нежная розоватость семги соседствовала со свежей зеленью салата, багровые помидоры восседали рядом с желтоватыми надрезами дорогих сыров, а тускло поблескивающее в бокалах расплавленное золото коньяка словно вбирало в себя и мерцающий огонь зажженной свечи, и краски крутобоких яблок в высокой вазе, и матовую белизну фарфора.
– А какое вас ждет горячее, – закатила глаза Светлана, блестящая кулинарка по призванию и домохозяйка по нынешнему статусу. – М-м-м… пальчики оближете!
– Ладно, ладно, – умерил ее восторги хозяин дома и, широким жестом обведя закуски, предложил: – Начнем, пожалуй. Игорь, за что для начала – за твою премию или?..
– За премию, за премию, – поторопился перебить его гость. – Насчет всего остального – потом.
– А на что же ты ее потратишь, Игорек? – с хрустом разломив горячую булочку, невинно поинтересовалась Светлана. – Говорят, деньги немереные?..
– Немереные для того, кто так говорит, – отшутился Игорь. – А как начнешь их мерить, так и выяснится, что не так уж их и много… Ну, машину поменяю. Съездим с Дашуней отдохнуть… верно, Дашунчик? А может, подарю ей, как самой любимой женщине, бриллианты от Картье…
– Зачем дарить? – подал голос Павел. – Она может сама свои получить, фамильные…
Даша удивленно вскинула глаза. Она ничего не говорила приятелям ни о бабушкином богатстве, ни о ее смерти, и, уж конечно, о том, что в наследстве Веры Николаевны были и немыслимые по красоте и стоимости драгоценности. Да и с какой стати?..