Амамутя. Путь огненного бога
Шрифт:
– То-то и оно, – буркнул Ламбовский.
Иван глянул на него, потом – на Деллу. Перед ним были два человека, которые, как им казалось, знали нечто, не известное другим, и вот теперь говорили об этом, как о само собой разумеющемся. Иван спросил:
– И от чего, по-вашему, произойдет конец света? От какой физической причины?
– Есть много вариантов, – ответил Ламбовский. – Столкновение с астероидом или кометой. Если тело окажется значительным, то большая часть живого на Земле вымрет. Как это произошло с динозаврами. Ученые считают, что тот астероид был около десяти километров в поперечнике. Еще одна возможность –
– Вспышка сверхновой?
– Нет, не так. Солнце ожидает другой конец. Наша звезда расширится, станет красным гигантом. Ее диаметр поглотит орбиту Земли, остановится где-то в районе Марса. Тогда все внутренние планеты превратятся в газ.
– Я читал научную литературу, – заметил Иван. – Этот сценарий ожидается через миллиарды лет.
– Возможно, – сказал Ламбовский.
– Так это… – сказал Иван, еще раз посмотрев на последнюю работу художника, – просто само солнце и есть. Пейзаж поверхности. Звезда снизу. А с поверхности вздымаются протуберанцы…
– Прото… что? – удивилась Делла.
– Протуберанцы, – подхватил Ламбовский. – Это что-то вроде смерчей раскаленного газа, которые выпускают звезды.
– Нет, – сказала Делла. Это всего лишь пламенные змеи уходят в небеса. Лор каранар. Здесь что-то не то… – пробормотала она про себя. – Так вы принесете нам камушки? – обратилась она к Ламбовскому.
– Разумеется, – сказал он и спустился в каюту.
Делла задумчиво разглядывала картины.
– Слишком все гладко у нас получается, – сказала она. – Разве тебе не казалось, что вся эта реальность – просто сон какой-то, галлюцинация?
– Казалось, ну и что?
– И ведь многим так кажется, верно?
– Допустим.
– А если оно так и есть?
– К чему ты клонишь?
– К тому, что оно так и есть. Реальность не настоящая.
– Что же тогда настоящее?
– Вот это! – и она указала на картину, где к черному небу простирались огненные смерчи.
Ламбовский вылез на палубу с мешочком руках. Делла взяла у него мешочек, заглянула внутрь и высыпала несколько камушков на ладонь.
– Вы ведь родственник художника? – спросил Иван.
Ламбовский глянул на него, как показалось, с не очень большим удивлением.
– Нетрудно догадаться, – пояснил Иван. – Ваши фамилии совпадают.
– Настоящую фамилию Дерека вы узнали из Википедии?
– Разве больше неоткуда?
– Неоткуда. Дерека не знает никто. А статью написал я. Это ж народная энциклопедия, и каждый желающий может разместить в ней информацию. Я его правнук, – добавил Ламбовский.
– Давайте начистоту. Расскажите всю правду, иначе вы не получите никаких картин.
– Правда нелицеприятная для меня. Но и для вас тоже. Вы ведь так же, как и я, играете роль второго пришествия для этих доверчивых людей.
– Я играю не с целью добыть какие-то ценности.
– Я, между прочим, тоже. Вы думаете, я коллекционер, астраханский купец и поэтому собираю картины?
– А как же? – спросила Делла.
– Все наоборот. Я и стал крупнейшим галерейщиком региона именно потому, что существуют эти картины.
– Расскажите все с самого начала.
– Охотно. В нашей семье хранилось несколько работ предка. Также его письма, записи. Я вырос среди картин. Интересовался Дереком с детства. Мне казалось странным, что такой художник никому не известен. Именно из-за Дерека я и увлекся живописью.
– Притворившись Амамутей?
– Прямо не рекомендовал. Просто в рукописи было сказано, что Амамутя пройдет по великой реке и все угреши должны отдать ему камни и холсты.
– Холсты! – воскликнул Иван. – Имелись в виду именно картины.
– Это-то я понял. Но не сразу понял, что камни – это то, что было в мешочке. Да и угреши не очень-то это понимали…
– Холстами в древние времена называли отрезы материи, – вставила Делла.
Иван вспомнил, как жена Геры и другие угреши заворачивали камушки в различные тряпки и платки… Правда, такая манера бытовала только в начале пути: вероятно, и тут сработала современная версия сарафанного радио – кто-то догадливый понял, что в древнем пророчестве холстами называются картины, и «Амамуте» стали вручать уже правильные дары. Вернее, обоим «Амамутям», шедшим сверху и снизу.
– Я всю жизнь мечтал собрать картины моего прадеда в одном месте, – сказал Ламбовский. – Это не коммерческое предприятие. Такой художник должен быть известен миру.
Иван вспомнил мысль, которая пришла ему с неделю назад: о никому не ведомых гениях – художниках, чьи работы так же разбросаны по деревенским избам, писателях, чьи рукописи так и не увидели свет и пылятся в каких-то сундуках… Не устроить ли специальную поисковую экспедицию по водным артериям и венам страны? Он не только подумал об этих, не известных миру гениях, но еще представил себе других, которые сейчас живут среди нас, в нищете и безвестности, но узнают о них только через сто лет, узнают и вознесут на пьедесталы…
Они попрощались с Ламбовским. Каждый получил то, что ему нужно, и для всех было закончено путешествие по реке. Так, по крайней мере, считал Ламбовский, который устроил свой катер на стоянку в Самаре и по железной дороге отправился с ценным грузом в Астрахань.
Цель же Ивана и Деллы приблизилась, но еще не была достигнута, более того, они по-прежнему довольно смутно представляли, в чем эта цель.
Внутри стихотворения
На ночлег устроились в ближайшем доме подле пристани. Иван предложил доехать до гостиницы, но Делла окликнула через забор женщину, развешивающую белье. Делле не терпелось поскорее устроиться за каким-нибудь столом, чтобы разложить камушки, ее даже не смутило, что у хозяйки была только одна свободная комната, одна кровать.
Теперь Делла владела почти всеми амулетами. Расчищая место на столе, она смахнула на пол чашку, и чашка разбилась. Когда пазл был сложен, стало ясно, что прочесть стихотворение уже можно целиком, несмотря на то, что кое-где сквозь пластину просвечивала скатерть.
– Гар… ар… – прочитала Делла. – Скорее, это «гаренар» – большой, приподнятый. Одно слово непонятно, но по окружающему смыслу это… – она пошевелила губами, – трава или песок, потому что лодку волочили по. Оба слова имеют одну и ту же букву, и только она сохранилась. В общем – всё! – заключила Делла.