Амазония
Шрифт:
Нату было уже не до них. Он по-пластунски полз к Келли, волоча раненую ногу. Бедро раздирала боль, в глазах помутилось, но он должен был дотянуться...
Наконец Нат упал рядом с ней.
— Келли...
Она лежала все там же, истекая кровью. Услышав свое имя, Келли шевельнулась.
Нат подобрался поближе, заглянул ей в лицо.
— Мы ведь справились? — Ее голос был не громче шепота. — Лекарство у нас?
— Да, теперь люди его получат... И Джесси тоже.
Отец Ната тяжело подошел к ним и сел рядом на колени.
— Помощь идет. Держитесь, вы оба.
Нат с удивлением заметил Карреру, стоящую у отца за спиной.
— Сержант
Нат кивнул, прижимая к себе Келли. Ее глаза были закрыты. Потом и он сам ощутил, как проваливается в темноту, и только зов Фрэнка еще слышался где-то:
— Келли! Где Келли? Что с ней?
20
Восемь месяцев спустя
16 часов 45 минут
Лэнгли, штат Виргиния
Нат постучал в дверь дома О'Брайенов. Фрэнка выписывали из больницы, и Натан принес ему небольшой подарок. В свертке под мышкой лежала новенькая бейсболка «Ред сокс», подписанная всей командой. Нат постоял на пороге, глядя поверх ухоженной лужайки. Небо над ней подернулось тучами, предвестницами скорой грозы.
Нат постучал еще раз. Неделей раньше он навещал Фрэнка в «Инстаре». Новые ноги пока не окрепли, но Фрэнк уже довольно бойко расхаживал, опираясь на костыли.
— Физпроцедуры меня доконают, — жаловался он. — Мало того что эти вампиры в белых халатах сделали из меня решето...
Нат улыбнулся.
В течение нескольких месяцев доктора и исследователи пристально следили за регенерацией. Мать Фрэнка, Лорин, сказала тогда, что механизм прион-индуцированной регенерации, как у ее сына, до сих пор остается загадкой. Зато они смогли выяснить, что у здоровых людей, в противоположность старикам и детям с неокрепшим или ослабленным иммунитетом, никакой лихорадки не развивалось, даже наоборот — прионы обнаружили свойство регулировать иммунную активность, «разрешая» ускоренное деление клеток, необходимое для регенерации и заживления тканей.
Именно это чудесное исцеление и продемонстрировал Фрэнк. Тем не менее его приходилось регулярно поить разведенным молоком из орехов Ягги, чтобы держать процесс под контролем и не доводить до опухолеобразования, сгубившего Джеральда Кларка.
Даже теперь, когда регенерация удачно завершилась, Фрэнка по-прежнему пичкали ореховым молоком — чтобы избавить организм от прионов и привести иммунную систему в норму. И все же, каким бы прекрасным подопытным ни оказался Фрэнк, многое в природе прионов и их способе воздействия на человека так и осталось тайной.
— Мы пока далеки от ответов и еще дальше от моделирования возможностей дерева, — призналась Лорин. — Если эволюция Ягги проделала путь в сто миллионов лет, представьте, сколько нам придется его догонять. Когда-нибудь мы поймем, но не сегодня. При наших познаниях и опыте все это детские шалости против серьезнейшего биологического эксперимента.
— Еще чуть-чуть, и шаловливые дети спалили бы свой собственный дом, — добавил Нат.
К счастью, орехи действительно оказались источником ан-типриона. В них нашли специфический алкалоид, легко выделяемый и синтезируемый. Общенациональными усилиями препарат быстро распространили в Америке и по всему миру. Впоследствии обнаружилось, что за месячный курс его применения организм полностью исцелялся, сводя на нет содержание вирулентных частиц. Бан-али ничего не знали об этом и были обречены веками служить дереву, поколение за поколением. Мир получил первую помощь. Эпидемия прекратилась.
Сам прион, как ни старались ученые, не удалось ни культивировать, ни воспроизвести.
Все образцы сока были помещены в класс объектов высокой биологической опасности и доверены лишь избранным лабораториям. Природный источник приона, долина бан-али превратилась в выжженную пустошь, а от Ягги остались зола и погребенные в земле кости.
«По мне, так даже лучше», — думал Нат, глядя на заходящее мартовское солнце и набрякшие свинцом тучи.
Где-то в Бразилии Коуве и Дакии помогали уцелевшей дюжине бан-али начать новую жизнь. Теперь, когда Нат выиграл дело против компании «Сен-Савен», обвиненной в истреблении целого племени и разорении местных земель, бывшие рабы Ягги в одночасье стали богатейшими из амазонских индейцев. Похоже, у Луи Фавре осталось достаточно бумаг, доказывающих его связь с французской компанией. Впрочем, апелляции, заявленные на долгие годы вперед, не спасли ее от банкротства. Кроме того, всему исполнительному комитету были предъявлены обвинения криминального характера.
Между тем Карл Рэнд оставался в Южной Америке — обустраивал жизнь бан-али. Через пару недель Нат собирался примкнуть к нему, правда, не он один. Генетики разных стран съезжались туда — обследовать племя, изучать изменения в ДНК, чтобы понять их причину, а также найти способ обратить вызванные Яггой генетические сдвиги. Нат понимал, что разгадать эти тайны удастся лишь будущим поколениям.
Отца сопровождали двое рейнджеров — Каррера и Костос, которых после событий в долине наградили и повысили в звании. Им же пришлось провести опознание тел, труд тяжкий и скорбный.
Нат вздохнул. Скольких жизней уже не вернуть... Пусть их жертва и спасла много больше, цена все равно была непомерно высока.
Тут в доме послышался звук шагов, и Нат повернулся.
Дверь открылась.
Он невольно улыбнулся.
— Что так долго? Я уже пять минут стою жду.
Келли насупилась и уперла в поясницу ладонь.
— Попробовал бы сам потаскать такую тяжесть.
Нат положил руку на круглый живот невесты. Через неделю ей предстояло разрешиться их первенцем. О том, что она забеременела, Келли узнала в больнице, где отходила после ранения. Судя по всему, прион проник в ее тело еще в Манаусе, во время осмотра останков Джеральда Кларка. За их двухнедельное странствие по Амазонии прионы незаметно залечили родовую травму Келли, тем самым избавив ее от бесплодия. Если бы не беременность, благодаря которой выявили заражение, через несколько недель началось бы развитие опухолей. Как и в случае с братом, Келли назначили ореховое молоко, и прионы благополучно исчезли, не успев причинить вреда.
Именно этому дару Нат и Келли были обязаны свалившимся на них счастьем. В грозовую ночь накануне нападения Фавре — в свою первую ночь — они, сами того не ведая, зачали ребенка — брата для Джесси.
Они уже знали, как назовут малыша: Манни.
— Нат наклонился и поцеловал невесту.
Вдалеке прогремел гром.
— Все уже заждались, — пробормотала она сквозь сомкнутые губы.
— Ничего, подождут еще, — шепнул Нат, продлевая момент.
По крышам, по мостовой застучали тяжелые капли. Еще один громовой раскат — и дождь хлынул как из ведра.