Шрифт:
О вреде американских улыбок и пользе русской водки
О пользе американских улыбок мы всё хорошо знаем. Ну хотя бы потому, что создают они приятное настроение. Идешь, к примеру, по улице в своем нэйборхуде – добрососедство в переводе, а навстречу тебе мужик или баба. И широко улыбается. Ты хоть и знаешь, что улыбаются-то фальшиво, и до тебя им никакого дела нет. Но всё равно приятно. Гораздо приятней, я вам скажу, чем в родном русском автобусе, где тебя от чистого сердца обложат матом. Или ещё пример. На перекрёстке с четырьмя стопами. Ты подъехал, он подъехал. Кто раньше - непонятно. Посмотрел на водителя, а он тебе улыбается, ручкой машет – проезжай, мол. Ну и ты, соответственно. Улыбнулся в ответ, ручкой помахал. Нет уж! Только после вас. И совершенно невдомёк вам, что улыбается-то он не по доброте душевной, а из осторожности. Потому как совершенно не знает, что случится, ежели он вас не пропустит. Может, у вас
Ну а, собственно, к чему всё это? – вы, вероятно, скажете. – Кто ж спорит-то. Улыбка - вещь приятная.
И опять-таки вопросом зададитесь: рассказ вроде о вреде улыбок, а тут всё о пользе да о пользе.
Ладно, поясню, в чём же вред. А вред-то в том, что, выкинув из обихода мимику и заменив её на все случаи жизни дежурной улыбкой, мы как бы отрезали возможность передать и пояснить свои истинные чувства. Собеседником оказывается некто, типа Джокера с вечно наклеенной улыбкой из боевика «Бэтмен». И результаты сего часто бывают не совсем лицеприятные.
Ну вот, к примеру, история, приключившаяся с одним моим приятелем. Повезло ему как-то. Получил работу в какой-то огромной американской корпорации. Проработал там честно лет пять. И даже продвинулся по службе. Получил должность микро-менеджера и человека три подчинённых. Ну, личное общение в американских корпорациях сами знаете какое. По утру радостная улыбочка и вам уже известная фразочка из трёх слов "Хау ар ю". Впрочем, моего приятеля сие вполне устраивало. Говорить по душам с негром, китайцем и жирной тёткой неопределенного возраста у него особого желания не было. А потом вот случилось, что в его группу перевели весьма симпатичную молодую особу. Так сказать, в подкрепление на какой-то важный проект. Ну, проект проектом. Что с ним сделается. Но тут другое. Стало вдруг казаться моему приятелю, что этой вот молодой особе он как-то понравился. То есть улыбалась она ему по утрам как-то сердечней, чем остальные. А хорошо известную фразу "Хау ар ю" произносила с каким-то любовным трепетом. Так что как-то раз, взглянув на себя в огромное зеркало в огромном туалете той самой огромной американской корпорации, он увидел там – умного, красивого, в меру упитанного мужчину в самом расцвете лет. После чего мой приятель решил, что, по всей видимости, эта вот новенькая симпатичная девушка, присланная на усиление его группы, бесконечно влюблена в него, и решил при первом удобном случае как-нибудь всё это прояснить. Так что как-то раз пригласил он эту вот новую сотрудницу в ресторан на ланч – обед в переводе. В больших корпорациях очень даже поощряется ходить с подчинёнными на обед в ресторан, дабы выслушивать их скромные пожелания и далеко не отрываться от коллектива. Короче говоря, где-то в перерыве между стэйком и пирожным, он изложил своё мнение по поводу перевода их производственных отношений в отношения менее производственные. На что она ему, как обычно, широко улыбнулась и произнесла громко с любовным трепетом "Оф корс", что в переводе означает "непременно". Впоследствии мой приятель мне жаловался, что ничего особенного он ей не сказал. Но проблема-то состоит в том, что "ничего особенного" имеет разное значение в Америке, а также в России и Занзибаре. Короче, вы уже догадались, что когда на следующий день, счастливый и окрылённый, мой приятель явился на работу, то его уж там поджидали миниатюрная китайка из персонального департамента, а также здоровенный, двухметровый негр из секьюрити, напоминающий двухстворчатый шкаф. Его всегда присылают в случаях, когда кого-то увольняют. Впрочем, не для того, чтобы он как-то обижал работника, а для того чтобы за ним миниатюрной китайке было удобно прятаться на случай, если очередной неудачник окажется сильно строптивым и крикливым. Впрочем, приятель мой не был ни строптивым, ни крикливым. Кроме того, он находился в состоянии шока. Так что он безропотно отдал свой баджь – пропуск в переводе. И последовал в сопровождении миниатюрной китайки и двухстворчатого негра к выходу. Даже толстый жёлтый конверт с инструкциями для безработных, который полагается в таких случаях, он не получил. По дороге миниатюрная китайка всё сокрушалась, что не успела этот самый конверт приготовить, потому как получилось вроде как эмэрдженси – дело срочное. Увольнять, то есть, как красиво выражаются американцы, – "позволять уйти", - пришлось вне очереди. Впрочем, на выходе из корпорации, китайка опять-таки ласково улыбнулась, пожелала успехов и пообещала выслать конверт по почте, причём самой большой скоростью.
Лишь неделю спустя, придя в себя после шока и наведя кой-какие справки, приятель мой сообразил насчёт своей новой сотрудницы. Дело в том, что прибыла она из соседнего штата, где по статистике улыбка на 30% шире, утреннее «Хау ар ю» произносят на 20 децибел громче и на 10% трепетней. Он же, к сожалению, принял всё за чистую монету.
Ну вот, собственно, так вот быстро и нежданно завершилась карьера моего приятеля в той самой американской корпорации. Впрочем, как говорят, нет худа без добра. Приятель мой впоследствии говорил, что чувствовал себя там, как в тупике. Ибо при той скорости, с какой он продвигался по службе, ему следовало проработать там лет 500, чтобы достичь какого-то приличного места. И кроме того, не свет же клином сошёлся на этой сверкающей стеклом и бетоном корпорации. Две недели спустя он устроился на работу в одну компанию, размерами хоть раз в 100 поменьше, но зато с работой раз в 100 поинтересней, с перспективой и с нравами не такими крутыми, как в той самой, как он выражался "факин корпорэйшн". Надеюсь, понятно без перевода. Работал мой приятель на новом месте с рвением, удовольствием, хотя, впрочем, урок, поданный ему в большой корпорации насчет «Хау ар ю», он запомнил надолго. Зарубил себе на носу – как говорится.
И ещё. Сотрудница там одна в новой компании работала. Итальяночка симпатичная. Недалеко, за соседним столом сидела. Итальяночка ему время от времени, можно сказать, ежедневно глазки строит и произносит с любовным трепетом: «Хау ар ю». Итальяночка эта моему приятелю тоже очень нравилась. Но он обжёгся однажды. И посему говорит в ответ вежливым спокойным голосом: «Вэри гуд». И таким же безынициативным тоном обратно: «Хау ар ю».
Ну, собственно, такие вот отношения. И продолжались они так примерно с полгода. Я, кстати, забыл вам сказать, что приятель мой к нам на работу в июле устроился. А это важно. Потому что спустя 6 месяцев после июля наступает Новый год. И Новый год этот решило руководство нашей компании весело отпраздновать. Сняли конференц-зал в армянской церкви. Это чтоб подешевле и подальше от полиции, на тот случай, если народ в нашей компании сильно разгуляется. Я тут вам не упомянул, что в нашей компании половина русских работала, причём не так уж давно прибывших. Так что было, о чём беспокоиться. Ну и кроме того, кто-то из наших русских активистов предложил порадовать наших американских и прочих коллег каким-нибудь русским сюрпризом. Так сказать, осуществить смычку между городом и деревней. Даже круче бери – смычку между континентами.
Дальше – всё, как обычно. Перед празднеством потолкались с бокалами шампанского в руках. Потом, опять-таки как водится, президенты с учредителями нашей компании выступили. Речь толкнули про успехи, да перспективы. Похлопали им слегка. Ну, а после - официальные речи закончили и говорят:
– Просим всех в обеденный зал откушать тем, что лучший в нашем районе ресторан нам послал.
Переходим мы в обеденный зал, и там, значит, становится народу несколько кисло. Потому что тот самый лучший в нашем районе ресторан послал нам два вида салатов и куриные ножки с крылышками. Не густо, прямо-таки скажем. Но тот наш русский активист, который наш сюрприз организовывал кричит:
– Минуточку внимания! – И дальше на хорошо ломанном английском языке поясняет: – Мы тут вам приготовили маленький сюрприз!
Туш! Та-ра-рам-там-там. И вкатывает в обеденную залу столик. Сдёргивает с сюрприза покрывало. И предстаёт там на столе такой нехилый поросёнок, весом так килограммов в 100. Всё, как положено. Ушки торчком, улыбается всем своим свинским рылом, а во рту наливное яблочко. Дальше аплодисменты.
Русские кричат: «Ура!» Американцы кричат: «Харрэй!» Это тоже "ура" по-ихнему, и было уже бросаются с пластиковыми ножичками наперевес к поросёнку. Но тут слышим мы вдруг визгливый голос одной нашей американской "бич". Бич – это сучка в переводе.
– Всем стоять! К свинье не приближаться! Это ещё что такое? Издевательство над животными! Над чувствами вегетарианцев! – И прочее, прочее, прочее …
Тут же вокруг неё образуется группа активистов и с криками направляется к нашему руководству с петицией. Свинью убрать или праздник прекратить. Руководство, конечно, перепугалось. Кому ж охота с этими ненормальными связываться. Но тут другая инициативная группа образовалась, уже с русской стороны, – в защиту поросёнка. Слава богу уж по 100 граммов выпили, закусить хочется, а эта сучка со своими прихлебателями не даёт. Но так вот просто сказать в Америке нельзя. Надо подвести политическую базу. Тут, значит, один американский студент "ло скул" (место такое, где будущих адвокатов-лойеров готовят) идею подал. Поросёнок – это вовсе не жратва, а русская национальная традиция. И посему – имеем право. Ну, а кому ж охота связываться с нацменьшинствами и нацтрадициями. Короче, наше руководство – туда-сюда, сюда-туда. Мечется между Сциллой и Харибдой. А потом дипломатично постановляет – поросёнка в угол отодвинуть и шторкой загородить. Так что теперь и овцы целы, и волки сыты. Это я так фигурально говорю, потому что салатиками не сильно-то насытишься. Вот если вы не религиозный еврей и не мусульманин, то на вопрос: «Что лучше? Шмат свинины с листиком салатика, или листик салатика без свинины?» – ответите однозначно. Потому народ в основном потянулся в уголок за свиньёй. К тому же, туда заодно укатили и всю выпивку. У корыта же с салатом осталась лишь та самая крикливая американская сучка и парочка её вегетарианских прихлебателей. Но сучка эта больше не кричит и не воет. Руководство наше тут же воспряло духом. Как хорошо производственный конфликт разрешился. И объявляют: «Спасибо нашему вице-президенту, который организовал такой замечательный праздник. А теперь музыка и танцы».
Вскоре выяснилось, что за сюрприз нам приготовил американский вице-президент, которому мы по гроб жизни должны быть благодарны. На сцену взбирается какой-то мужик с волынкой и скотском наряде. "Скотский" – это я так, для каламбура сказал. Потому что шотландец по-английски – это "скот". Ну, а что такое волынка, вы и сами знаете.
Короче, этот самый мужик в своей скотской клетчатой юбке начинает дуть в свою волынку, издавая самые что ни есть непотребные звуки. Тут даже сами американцы возмутились. Сколько ж можно. Одну песенку, если это вообще песней назвать можно продудел, пора и честь знать. Так нет. Этот скот только разошёлся. Короче, русские опять взбунтовались. Тем более, что опыт политической борьбы уже есть. Опять к руководству с петицией. Национальные традиции ущемляют! У нас как принято – выпил, закусил, поплясал, подрался. А этот вот – "ни то ни сё", мужик в юбке… Волынит и волынит. Начальство возражать не смеет.
– А, – говорит, – делайте, что хотите!
На счастье наше. Это я уж без иронии говорю. Праздновали мы наш Новый год за неделю до Нового года настоящего. Как водится, из экономии. Поэтому наш русский активист обзвонил наших русских музыкантов и нашёл свободного на этот вечер одного классного мужичка. Миша Ягодин. "Человек-оркестр" – как он себя в объявлениях называет. А Мише вот собраться – только подпоясаться. Да и он совсем рядышком живёт. Десять минут езды. Короче, прибыл через четверть часа Миша. Волынщика того уж со сцены прогнали. Место для Мишиных инструментов освободили. Ну, Миша все свои инструменты разложил. Пианино электрическое подключил и грянул. Там весь наш известный русско-еврейский ресторанный репертуар. "Конфетки-бараночки" вперемешку с "семь-сорок" и "очи чёрные". И много чего ещё.