Американец
Шрифт:
Легко сказать, ведь за последнюю ночь я так и не сомкнул глаз.
Хорошо, что я отдохнул несколько часов у себя в номере, но заснуть я не смог, ведь в случае ареста Американца приходил конец всем моим злоключениям!
Зампа вернулся в свой номер в одиннадцать часов. Бейкер должен был обеспечить замену дежуривших в гостинице полицейских в семь часов утра. В семь часов и одну минуту я уже был в разноцветном и шумном холле «Фламинго», группа федеральных агентов находилась в припаркованном на углу улицы возле бара «Тропикана» «форде» шерифа.
Слежка прошла без происшествий: Тони вышел из гостиницы с двумя чемоданами. Мы тронулись в путь, ехали за широкими габаритными огнями «крайслера», пока он постепенно не стал притормаживать и остановился, отсвечивая кузовом, на обочине дороги, ведущей в Флаг-Флагштафф
Пошел уже девятый час допроса. Тони Зампа оказался, по сведениям служб американской полиции, основным исполнителем всех убийств, организуемых мафией. Он еще не сломался, но уже заметно ослаб.
Он сидел посреди комнаты. После того как его обыскали, с него сняли наручники. Глаза его уже не поднимались выше пояса полицейских, расположившихся вокруг него: нас было шестеро, одни стояли, другие сидели на стульях. Его толстая шея была видна из-за спинки сиденья. Руки он сложил на животе. Вид у него был такой, что было ясно, что он еще достаточно силен и не потерял форму, хотя обращались с ним далеко не ласково.
— Ну-ка, поднимись, — приказал Бейкер.
Зампа нехотя встал на ноги, на его губах блуждала вымученная улыбка. Затем снова опустился на стул.
— Разве так ты стоял перед своим боссом Гвидони?
Превращение Бейкера поразило меня: он резко изменился с того времени, как взял ситуацию в свои руки. Я его помнил добрым, спокойным, несколько пассивным… Теперь передо мной был совсем другой человек. Суровый взгляд, сухой повелительный голос, не вызывающий сомнений тон… Самый последний негодяй не смог бы устоять перед ним… И Зампа это тоже чувствовал. Ему уже плохо удавалось выдерживать свою линию поведения. Теперь он замкнулся, но это молчание не могло вечно продолжаться.
Бейкер был неутомим, он вновь и вновь ставил одни и те же вопросы, словно позади не было уже нескольких часов тяжелейшего допроса. Я знал эту технику, но он пользовался ей с таким упрямством, что оставалось только восхищаться. Он задавал вопросы с такой скоростью, что я даже не мог за ними уследить:
— Хорошо, — говорил он, — теперь ты выглядишь нормально, начнем снова. Как тебя зовут?
— Вы это знаете.
— Я хочу, чтобы ты мне сказал это сам!
— Зампа. Тони Зампа.
— Скорее, Антонио Зампа, не так ли?
— Если вам так больше нравится.
— Тебя не должно волновать, что мне нравится… Что ты здесь делаешь?
— Я приехал подышать воздухом.
— Ты говоришь неправду?
— Нет.
— Ладно, почему чтобы дышать воздухом ты выбрал Лас-Вегас?
— Так получилось…
— Это не ответ.
— Я дышал воздухом, говорю вам. Почему? Разве нельзя?
Бейкер не обращал внимания на дерзости и продолжал:
— На что ты живешь?
— У меня были сбережения…
— Отлично. Откуда ты берешь свои сбережения, если ты ни дня не проработал?
— Прошу прощения, я работал «в темную» из-за вашей налоговой службы. Уж больно она у вас прожорлива.
— Возвращайся в Сицилию, если тебе не нравится моя страна, плакать о тебе никто не будет! А чем ты конкретно занимался?
— Я уже этого не помню.
Мне показалось, что это затянется надолго. В наших условиях шеф пропустил бы его через «мельницу». Я бросил взгляд на агентов из Сан-Франциско и из Лос-Анджелеса. Оба, пригнув шеи, готовы были броситься и растерзать преступника.
Их коллега из Солт-Лейк-Сити делал вид, что развлекается сборкой и разборкой кольта, найденного в чемодане Тони. Рядом лежали автомат и ручная граната. Что касается шерифа Хендерсона, то он молча сидел в своем кресле, засунув руки в карманы. На нем была рубашка мышиного цвета с красным галстуком. Я же сидел в углу, прислонившись спиной к стене, рядом с дверью, которую охранял полицейский, похожий на Кинг Конга.
Этот спокойный лжец накалил обстановку. Нервы были напряжены до предела. ФБР играло большую игру, и мы об этом знали.
Бейкер подошел к Зампе. Вид у него был более чем угрожающий. Я даже подумал, что он должен его сейчас ударить, но суперагент лишь включил магнитофон:
— Ты знаешь, что я могу применить к тебе третью степень устрашения?
— Не стесняйтесь. В этом случае я смогу показать следы ваших ударов своему адвокату и врачу.
— Кстати, зачем тебе прибегать к услугам адвоката, если ты не можешь себя ни в чем упрекнуть?
— Потому что всегда есть такие славные ребята, как я, которых задерживают как хулиганов и которые на самом деле ничего противозаконного не совершали.
Бейкер вновь включил магнитофон.
— А что ты скажешь по поводу чемодана?
— Какого чемодана? Я не знаю, о чем вы говорите… Мне пришлось там остановиться только для того, чтобы справить маленькую нужду. Конечно, я ушел подальше от дороги, чтобы меня не было видно. Но вы, как я вижу, все время пытаетесь меня в чем-то уличить, что-то мне инкриминировать. А что касается чемодана, то может он и был где-то, но я его не видел…
После этого он окинул нас взглядом, чтобы увидеть, как мы все это воспримем. Бейкер стоял ближе всех к Зампе, и было видно, что он задет за живое.
— Ладно, объясни нам кое-что. Ты ехал в сторону Флагштаффа, но у тебя был билет на самолет в Лас-Вегас на десять часов… и ты, значит, приехал к этому оврагу, чтобы помочиться, ведь ты уже разворачивался, чтобы вернуться в город, когда мы тебя взяли?
— Просто я ошибся в направлении… Я не знаю эту местность.
— Хорошо. Согласно документам, ты взял напрокат автомобиль в Санта-Фе и должен был его вернуть в Вегасе. Всего будет 644 мили. Объясни мне теперь, почему пробег по спидометру составил 789 миль. Чем же ты все-таки занимался?