Американские рассказы и повести в жанре "ужаса" 20-50 годов
Шрифт:
Силы небесные! Что-то показалось за постепенно рассеивающимся облаком дыма. Какая-то неясная фигура…
4.
Маринус Бикнелл Виллет не надеялся, что его рассказу поверят, поэтому поведал о своем приключении лишь узкому кругу избранных друзей. Те, кто узнал о нем из третьих уст, высмеивали доктора, намекая на ранее старческое слабоумие. Ему советовали хорошенько отдохнуть и в будущем не иметь дела с душевными болезнями. Но Вард-старший знал, что доктор не солгал и ничего не приукрасил. Разве он не видел собственными глазами зловонное отверстие в подвале коттеджа? Вернувшись домой в то злополучное утро, Вард, разбитый и обессилевший, забылся тяжелым сном и проспал до самого вечера. На следующий день он, не переставая, звонил Виллету, но никто не отвечал. Когда стемнело, он, вне себя от беспокойства, отправился в Потуксет, где нашел своего друга, лежавшего
Осознав, кто перед ним и немного успокоившись, доктор порывисто вздохнул и огляделся. Ничего не изменилось. Одежда почти в полном порядке, лишь на коленях можно заметить пятна и небольшие прорехи. Слабый, почти выветрившийся терпкий запах напомнил Варду-старшему странную кислую вонь, которой пропиталась одежда Чарльза в тот день, когда его увезли в лечебницу. Фонарик доктора пропал, но сумка осталась при нем, правда совершенно пустая. Ничего не объясняя Варду, Виллет нетвердыми шагами сошел в подвал и попробовал сдвинуть плиту, но она не поддавалась. Дойдя до угла, где он оставил инструменты, доктор достал ломик и с его помощью немного приподнял камень. Под ним друзья увидели аккуратно зацементированную поверхность — и никаких следов отверстия! Пропал зловонный люк, исчез доступ к подземному миру ужасов, к тайной лаборатории, стены которой покрывали формулы, к глубоким каменным колодцам, откуда раздавался вой и струилось зловоние… Доктор Виллет схватил за руку своего спутника. «Ведь вы сами видели… — тихо сказал он, — и чувствовали запах…» Мистер Вард, удивленный и испуганный, утвердительно кивнул. «Тогда я все объясню вам», — объявил доктор.
Поднявшись в одну из комнат коттеджа, он рассказал об увиденном. Но последнее, что он помнил, были медленно рассеивающиеся клубы зеленовато-черного дыма, сквозь которые постепенно проступал неясный силуэт. Виллет слишком устал, чтобы строить догадки о том, что произошло позже. Мистер Вард, изумленно качавший головой во время рассказа, наконец приглушенным голосом произнес: «Может, попробуем раскопать вход в подземелье?» Доктор не сказал ни слова: что мог решить человеческий разум там, где действуют силы из запредельных сфер, преступившие великую бездну, отделяющую их от мира людей… Мистер Вард поднял голову: «Но куда делось существо, возникшее из дыма? Ведь это оно отнесло вас сюда, а потом каким-то образом заделало отверстие!» Доктор снова промолчал.
Однако неведомый пришелец все же оставил доказательство своего существования. Поднявшись, Виллет полез в карман за носовым платком. Кроме свечей и спичек, которые доктор взял в лаборатории Варда, он нащупал неизвестно как очутившийся там клочок бумаги — ничем не примечательный лист, вероятно вырванный из дешевой записной книжки, найденной неизвестным в комнате ужасов, теперь навеки погребенной в толще земли. Надпись сделана простым карандашом, наверняка тем, который лежал на столе рядом с книжкой. Небрежно сложенное послание ничем не отличалось от обычной записки; лишь слабые следы едкого запаха, который навсегда запомнится Виллету, свидетельствовали о том, что оно возникло в таинственном подземном мире. Зато текст оказался поистине необычным: его будто составили из причудливо изломанных знаков. И все же доктор смог различить отдельные буквы, показавшиеся ему знакомыми:
<!Картинка>
Эта набросанная торопливой рукой записка словно прибавила им решимости. Они торопливо вышли из дома и направились к машине. Вард-старший приказал шоферу отвезти их в какой-нибудь приличный ресторан.
Наутро они отправились в библиотеку Джона Хея в верхней части города. Там без особого труда раздобыли хорошие пособия по палеографии и изучали их до позднего вечера. Наконец они нашли то, что им требовалось. «Мистические знаки» оказались обычным шрифтом, использовавшимся в раннем средневековье, саксонскими буквами восьмого или девятого века — неспокойного времени, когда под тонким покровом нового для северян учения, христианства, скрывались древние языческие верования с их таинственными ритуалами, а на Британских островах под бледным светом луны в развалинах римских крепостей Керлеона, Хексхауза и башнях постепенно разрушавшегося адрианова вала, еще совершались тайные обряды. Записка написана на варварской латыни: « Corvinus necandus est. Cadaver aq(ua) forti dissolvendum, nec aliq(ui)d retinendum. Tace ut potes», что можно приблизительно перевести: «Карвен должен быть уничтожен. Тело следует растворить в кислоте, ничего не оставляя. Храните полное молчание».
Расшифровав текст, Виллет и мистер Вард долго не знали, что сказать. После всего пережитого, ничто уже не моглоих удивить. Они просидели в библиотеке до самого закрытия, затем отправились на Проспект-стрит и проговорили целую ночь, не придя ни к какому решению. Доктор оставался у Варда до воскресенья,
Мистер Вард, нервно ходивший по комнате, бросился к телефону и, услышав, что расследование почти закончено, попросил их прийти на следующее утро. И Виллет, и Вард не сомневались, что Карвен, которого неизвестный автор записки предлагал уничтожить — не кто иной, как доктор Аллен. Чарльз тоже боялся его и просил растворить тело в кислоте. Лже-доктор получал письма из Европы на имя Карвена и без сомнения считал себя его аватаром. Такое едва ли можно назвать простым совпадением. И разве Аллен не намеревался умертвить Чарльза по наущению некоего субъекта, назвавшегося Хатчинсоном? Из посланий, которыми обменивались эти люди, становится ясно, что Аллен попытается убрать Чарльза, если тот станет слишком «строптивым». Следовало как можно скорее найти его и сделать все, чтобы он не сумел повредить юноше.
В тот же день Вард вместе с Виллетом отправился в лечебницу навестить сына, надеясь, что Чарльз сообщит что-нибудь новое. Доктор с деланным спокойствием рассказал о том, что увидел в подземелье, приведя множество деталей, доказывающих, что он не лжет. Лицо юноши стало мертвенно бледным. Дойдя до каменных колодцев и сидящих в них чудовищах, Виллет постарался, как мог, расцветить свое описание устрашающими подробностями, однако Чарльз оставался безучастным. Виллет на минуту умолк, потом негодующе заговорил о том, что несчастные существа умирают от голода, обвинив собеседника в бессердечии и жестокости. Однако в ответ он усльшал лишь саркастический смех, ибо, поняв бесполезность уверток, Вард-младший, казалось, воспринимал происходящее с мрачным юмором. Он произнес неприятным свистящим шепотом: «Черт возьми! Проклятые твари жрут, но вовсе не нуждаются в постоянном питании. Вы говорите, месяц без еды? Это просто смешно, сэр, что для них месяц! Их создали специально для того, чтобы подшутить над бедным плешивым Випплом, который постоянно болтал о божественной благодати и грозил небесным возмездием. Проклятие! Старикашка тогда чуть не оглох от грохота внешних сфер! Дьявол возьми чертовых тварей, они воют там внизу вот уже полтора века, с тех пор как прикончили Карвена!»
Больше Виллет ничего не добился от юноши. Глядя на Чарльза, доктор чувствовал сострадание и страх. Как он изменился за последние месяцы! Естественно — ведь молодому человеку пришлось столько пережить! Он продолжил свой рассказ, надеясь, что какая-нибудь подробность все же заставит Чарльза сорвать с себя маску напускного безразличия. Когда доктор упомянул о комнате с начертанными на стенах формулами и зеленоватым порошком в сосуде, Чарльз оживился. Он насмешливо улыбнулся, услышав, что прочел Виллет в записной книжке, лежавшей на столе, и сказал, что это старые заметки, бесполезные для людей, несведущих в истории магии. «Но, — добавил он, — если бы вы знали слова, способные возродить к жизни то, что я высыпал в чашу, вы бы не смогли явиться сюда и говорить со мной. В ней номер 118, и, думается мне, вы были бы потрясены, если бы знали, кто под ним значится в моем каталоге. Прежде я никогда не вызывал его и намеревался приступить к обряду как раз в тот день, когда вы увезли меня сюда».
Тогда Виллет рассказал о том, как произнес заклинание, о поднявшемся со дна чаши дыме, и впервые увидел страх в глазах Чарльза.
— Он явился, и вы остались живы! — произнес он, но уже не обычным хриплым шепотом, а звучным басом, который зловещим эхом отдался в комнате.
Виллет, решив воспользоваться внезапным волнением своего пациента, быстро процитировал отрывокиз письма, который запомнил наизусть: « Надгробия переставлены уже в девяти случаях из десяти. Пока не допытаешься, до тех пор нельзя быть уверенным...» Потом он молча вынул из кармана полученное им странное послание и поднес к глазам больного. Результат превзошел все ожидания: Чарльз Вард немедленно лишился чувств.
Разговор происходил в отсутствие лечащих врачей, и доктор не сообщил о нем ни психиатрам лечебницы, ни приезжим знаменитостям, чтобы они не могли обвинить коллегу в том, что он провоцирует развитие мании их юного подопечного. Виллет и Вард не стали звать никого из персонала лечебницы; они сами подняли упавшего на пол Чарльза и осторожно положили на кровать. Приоткрыв глаза, больной несколько раз невнятно пробормотал, что должен немедленно сообщить Орну и Хатчинсону какое-то слово; когда он окончательно пришел в себя, Виллет сказал ему, что по крайней мере один из тех подозрительных субъектов — его злейший враг, посоветовавший Аллену расправиться с ним. Чарльз ничего не ответил, однако лицо его выражало тупую безнадежность. Вскоре посетители удалились, и перед уходом вновь предостерегли юношу, напомнив об опасности, исходящей от лже-доктора; Чарльз наконец ответил, что об этом человеке уже позаботились и он сейчас не в состоянии причинить никакого вреда, даже если очень захочет. Его тирада сопровождалась зловещим смешком, от которого мороз пробежал по коже. Виллет и Вард знали, что Чарльз не сможет предупредить двух странных приятелей Аллена о гипотетической угрозе, потому что администрация лечебницы задерживает для проверки все письма, отправляемые больными, и не пропустит послания, носящего явные признаки бреда.