Американские рассказы и повести в жанре "ужаса" 20-50 годов

Брэдбери Рэй Дуглас

Договорившись вместе предпринять все возможное для того, чтобы спасти Чарльза от полного безумия, мистер Вард и Виллет стали по крупицам собирать сведения, которые могли хоть что-нибудь добавить к тому, что они уже знали. Начали с разговоров, ходивших в Потуксете. Особых трудностей тут не возникло, потому что них имелось немало друзей в округе. С доктором Виллетом люди говорили откровеннее, чем с отцом юноши; из услышанного он сделал вывод, что в последнее время Чарльз вел поистине странную жизнь. Досужие языки обвиняли его домочадцев в причастности к странному вампиризму, свирепствовавшему прошлым летом, а грузовики, подъезжавшие к дому Варда-младшего в глухие часы ночи, давали пищу самым мрачным предположениям. Местные торговцы судачили о странных заказах Варда, поступавших к ним через зловещего мулата, главным образом о неимоверном количестве мяса и свежей крови, которую доставляли мясники с ближайшей бойни. В доме жило лишь трое, и подобные заказы казались поистине абсурдными.

Кроме того, рассказывали о голосах, раздававшихся из-под земли. Проверить такие слухи было значительно труднее, но для них имелись веские основания. Когда доносились странные звуки, в доме не горел свет, значит, где-то в другом месте, возможно в подземелье, свершались какие-то тайные обряды. Никто не сомневался, что под домом находится

разветвленная сеть глубоких подземных ходов. Припомнив давние легенды о катакомбах, вырытых Джозефом Карвеном, и уверившись в том, что Чарльз выбрал коттедж именно потому, что он расположен на месте зловещей фермы, Виллет и мистер Вард обратили на такие свидетельства соседей особое внимание. Несколько раз они безуспешно пытались отыскать на крутом речном берегу потайную дверь, о которой упоминали старые документы. В том, что касалось обитателей дома, общественное мнение было единодушно: мулат вызывал отвращение, бородатый доктор Аллен в черных очках безотчетный страх, а бледный молодой ученый сильную неприязнь. За последнюю неделю-две Вард-младший очень сильно изменился; теперь он больше не пытался проявлять любезность и общительность в тех редких случаях, когда отваживался покидать дом, и разговаривал хриплым, внушавшим непонятное беспокойство шепотом.

Таковы подробности пребывания Чарльза в Потуксете, собранные мистером Вардом и доктором. Они долго обсуждали их, по мере сил пытались осмыслить факты, прибегнув к помощи индукции и дедуктивного метода, сопоставляли известные им обстоятельства жизни юноши за последнее время, в том числе его отчаянное письмо, которое доктор наконец решил показать отцу, со скудными данными, касающимися покойного Джозефа Карвена. Они бы многое дали, чтобы хоть мельком заглянуть в найденные Чарльзом бумаги, ибо уже не сомневались, что причина безумия юноши кроется в открытых им тайнах жизни старого колдуна и его деяний.

4.

В том, что эта странная история вскоре приняла иной оборот, нет заслуги мистера Варда или Виллета — столкнувшись с чем-то неопределенным, они бездействовали. Чарльз писал родителям все реже. Наступило начало месяца, — время, когда он обычно улаживал свои финансовые дела, и занимавшиеся его счетами служащие в недоумении пожимали плечами и советовались друг с другом по телефону. Представители банков, знавшие Чарльза Варда в лицо, посетили коттедж в Потуксете и постарались выяснить, почему подпись на чеках, которые он выдал им в последнее время, представляет собой грубую подделку. Они остались недовольны объяснениями, произнесенными хриплым шепотом. Молодой Вард уверял их, что нервное расстройство так повлияло на правую руку, что ему трудно писать. Он даже свои письма вынужден печатать на машинке.

Однако банковских инспекторов поразили не столько услышанные доводы, в которых не содержалось ничего необычного или подозрительного, и даже не ходившие в Потуксете разговоры, отголоски которых до них долетели. Главным образом их смутила бессвязная речь молодого человека, свидетельствующая об абсолютной потере памяти в том, что касалось финансовых вопросов и расчетов, не вызывавших несколько месяцев назад ни малейших затруднений. На первый взгляд, он говорил вполне связно и разумно, но в важнейших вещах проявлял полное невежество, которое тщетно пытался скрыть. И хотя никто из инспекторов не был особенно близок с молодым Вардом, каждый заметил перемену в его поведении и речи. Они слышали, что Чарльз — знаток истории, но ни один самый заядлый любитель старины не пользуется в обыденной жизни устаревшими выражениями и жестами. Все вместе, — этот хриплый голос, трясущиеся, словно пораженные параличом, руки, провалы памяти, затрудненная речь и неадекватное поведение, — казалось следствием поистине тяжкой болезни, которая давала пищу для широко распространившихся странных слухов. Покидая своего клиента, инспекторы решили, чтоим совершенно необходимо поговорить с Вардом-старшим.

Шестого марта 1928 года в конторе мистера Варда состоялась длительная и серьезная беседа, после которой до крайности расстроенный отец связался со своим другом и признался ему, что бессилен что-либо предпринять. Виллет, просмотрев чеки Чарльза с неуклюже нацарапанными инициалами, мысленно сравнил их с последним посланием юноши. Разница бросалась в глаза, но доктор уже где-то встречал такую манеру письма. Угловатые, архаичные буквы, характерные очертания и наклон. Необычный почерк: где он мог его видеть? Без всякого сомнения, Чарльз сошел с ума, неправомочен распоряжаться своим имуществом, и должен быть изолирован от внешнего мира. Надо срочно взять его под наблюдение и лечить. Мистер Вард вызвал известных психиатров — докторов Пека и Вейта из Провиденса и Лаймана из Бостона — и вместе с Виллетом подробно рассказал им предысторию болезни. Они собрались в бывшей библиотеке юноши, просматривая оставленные Чарльзом тома и бумаги, чтобы получить представление о его наклонностях и характере. Изучив имевшиеся материалы вместе с адресованным Виллету письмом, психиатры согласились, что столь интенсивные занятия Варда-младшего могли разрушить или по крайней мере повредить психику, и выразили желание увидеть прочие книги и документы, с которыми он работает сейчас. Но для этого (с разрешения Чарльза) следовало отправиться в Потуксет. Виллет с удвоенной энергией продолжил изучение обстоятельств болезни Варда, и именно тогда услышал свидетельства рабочих о том, как Чарльз нашел бумаги Карвена; просмотрев комплект газеты «Джорнел», доктор обнаружил, что больной скрыл от своих близких заметки о «кладбищенских» происшествиях.

В среду восьмого марта Виллет, Пек, Лайман и Вейт приехали к Варду-младшему, не скрывая своих целей. Они задавали юноше, уже официально признанному их пациентом, множество вопросов, интересуясь каждой мелочью. Им пришлось чрезвычайно долго ждать; наконец появился Чарльз, который источал странный и неприятный запах, и выглядел очень взволнованным. Однако он был настроен мирно и безропотно признал, что его память и общее самочувствие сильно пострадали от непосильных занятий. Он не возражал, когда ему настойчиво посоветовали сменить обстановку, и продемонстрировал поистине блестящие знания во всем, что не касалось современной жизни. Спокойное и сдержанное поведение больного могло поколебать уверенность врачей, если бы не общий архаичный характер его речи и высказанные мысли, приставшие скорее человеку прошлого или даже позапрошлого века, что указывало на явные отклонения в психике. О своей работе он не рассказал ничего нового по сравнению с тем, что сообщил родителям и Виллету, а письмо, написанное им в прошлом месяце, приписывал нервному расстройству, спровоцировавшему истерический припадок. Он утверждал, что в коттедже нет ни второй библиотеки, ни другой лаборатории, и объяснял временный уход из родительского дома нежеланием наполнять комнаты запахами, которые прямо-таки пропитали его одежду. Разговоры

соседей назвал глупыми выдумками невежественных людей, терзаемых неутоленным любопытством. Он точно не знал, где сейчас находится мистер Аллен, но уверял, что тот приедет, как только появится необходимость. Расплачиваясь с молчаливым мулатом, не ответившим ни на один вопрос непрошенных гостей, и запирая дом, так и не раскрывший свою тайну, Вард-младший не проявил никакой нервозности и лишь ненадолго остановился у дверей, будто прислушиваясь к каким-то очень слабым звукам. По-видимому, он отнесся к происходящему философски, решив покориться, словно отъезд — временное и незначительное обстоятельство, и для его же собственного блага нужно, чтобы он прошел без каких-либо осложнений. Было видно, что он абсолютно уверен в том, что выдающийся ум и сообразительность помогут ему выбраться из неприятного положения, в которое его поставили пробелы в памяти, утрата голоса и изменившийся почерк, затворничество и эксцентричное поведение. По общему согласию миссис Вард ни о чем не сообщили, и муж посылал ей письма якобы от Чарльза. Варда-младшего поместили в частную лечебницу доктора Вейта в Коннектикут-Айленде, расположенную на берегу залива, в уединенном и живописном месте, где за ним тщательно наблюдали врачи, ответственные за лечение. Именно тогда отметили странности физического характера: замедленный обмен веществ, огрубевшая и вялая кожа, аномалии нервных реакций. Результаты обследования больше всех обеспокоили Виллета, поскольку он знал Варда с самого рождения и видел лучше остальных, как далеко зашел процесс. Даже хорошо знакомая доктору овальная родинка на бедре Чарльза рассосалась, а на груди образовалось большое родимое пятно или шрам. Увидев странную отметину, Виллет стал подумывать, не подвергся ли юноша операции, производимой на сборищах сатанистов в диких и уединенных местах, в результате которой на теле появляется так называемый «ведьмин знак». Доктор припомнил к тому же одну из записей о салемских шабашах, которую ему показывал Чарльз, когда еще не хранил в тайне свои находки. В ней говорилось: « Мистер Г.Б. сообщает, что в ту Ночь Дьявол отметил своим Знаком Бриджит С., Джонатана Э., Саймона О., Деливеренс В., Джозефа К., Сьюзен П., Мехитейбл К. и Дебору В.». Даже лицо молодого Варда вызывало безотчетный страх каждый раз, когда доктор смотрел на него; и в один прекрасный день он осознал причину. Над правым глазом юноши возникла какая-то ранее отсутствовавшая неровность: небольшой шрам или углубление, точно такое же, как на облупившимся старинном портрете его предка — возможно, след какого-нибудь ритуального надреза или укола, произведенного Чарльзом, как в свое время Джозефом Карвеном, на определенной стадии занятий магией.

Своим поведением Вард ставил в тупик врачей лечебницы, ибо не выказывал никаких признаков расстройства психики; тем не менее за корреспонденцией, адресованной как ему, так и доктору Аллену, велось тщательное наблюдение. Мистер Вард приказал относить любые послания прямо к нему. Кроме того, вещи Чарльза обыскали в поисках каких-либо неизвестных записей. Виллет заранее знал, что находки окажутся весьма скудными, ибо все действительно важное загадочный помощник Чарльза передавал через курьеров. Но в конце марта на имя доктора Аллена пришло письмо из Праги, которое заставило мистера Варда и доктора серьезно задуматься. Написанное старинными угловатыми буквами оно содержало такие же странные архаизмы, которые теперь употреблял юноша. В письме говорилось:

« Кляйнштрассе, 11.,

Альтштадт, Прага. 11 — го дня месяца фебруария.

1928 г.

Брат мой в Альмонсине-Метратоне!

Сего дня получил уведомление Ваше касательно того, что возродилось из Золы, посланной мною. Сия ошибка означает со всей ясностью, что Барнабус доставил мне Образец из иной Могилы, ибо Надгробия оказались переставлены. Такое случается весьма часто, как Вы должны были заключить по Вещи, что получили из Королевской Усыпальницы в году 1769, и из полученного Вами в году 1690 с Кладбища в Олд-Бери-Пойнт, коей Вещи пришлось положить конец: Нечто подобное получил я в землях Египетских 75 лет назад, откуда и происходит Шрам, замеченный Мальчишкой на моем теле в году 1924. Как и много лет назад, снова говорю Вам: не вызывайте из мертвой Золы, равно как и из Внешних Сфер То, что не сможете одолеть. Держите постоянно наготове Слова, потребные для того, чтобы вернуть Нечто в небытие, и немедленно остановитесь, если появится хотя бы тень сомнения, КТО перед вами. Надгробия переставлены уже в девяти случаях из десяти. Пока не допытаешься, до тех пор нельзя быть уверенным. Сего дня слышал известие о X., у которого случилось несогласие с Солдатами. Думаю, он горько жалеет, что Трансильвания перешла от Венгрии к Румынии, и сменил бы местожительство, если бы Замок не был полон Тем, о чем Нам с Вами известно. Впрочем, о сем предмете он, без сомнения, сам отписал Вам. В следующей моей Посылке будет кое-что из содержимого Восточного Кургана; надеюсь, это доставит Вам изрядное удовольствие. Тем временем не забывайте, что я имею сильное желание получить Б.Ф.; не сможете ли достать его для меня? Дж. из Филадельфии Вам известен лучше, чем мне. Возьмите его прежде, но не используйте с такой жестокостию, чтобы он стал проявлять Упорство, ибо в Конце я должен говорить с ним.

Йог-Сотот Неблод Зин Саймон О. Мистеру Дж. К.. в Провиденсе»

Мистер Вард и доктор Виллет не знали, что и думать об этом странном документе, носящем явные следы безумия его автора. Только со временем проникли они в его суть. Значит, душой исследований, которые велись в Потуксете, следует считать не Чарльза Варда, а отсутствующего ныне доктора Аллена? Такой поворот объяснял многие казавшиеся дикими и безумными заявления, содержащиеся в последнем, написанном в лихорадочном возбуждении письме Чарльза. Почему корреспондент называет таинственного бородатого «доктора» в темных очках не Алленом, а Дж. К.? Единственное напрашивающееся объяснение слишком невероятно даже для тех, кто верит в реальность страшных чудес. Кто такой Саймон О.? Некий невероятно старый человек, которого Чарльз Вард посетил в Праге? Да, возможно, но ведь полтора столетия назад существовал еще один человек с таким именем, Саймон Орн, он же Джедадия из Салема, исчезнувший бесследно в 1771 году: формулы Орна на бумаге, фотокопию которой Чарльз когда-то показал Виллету, и послание Саймона О. из Праги по свидетельству доктора написаны одним и тем же характерным почерком.Какие запретные тайны, какие силы, извращающие сами законы природы, снова, через сто пятьдесят лет, будоражат старый город, как именуется зло, что вернулось в Провиденс, где под сенью своих остроконечных кровель и куполов мирно дремали древние здания?