Американский детектив

Макбейн Эд

– Каплан!
– ещё раз произнес Каплович, смакуя сочетание звуков.
– А что, возьму и сменю фамилию, почему бы нет? Сначала, конечно, надо будет обсудить это с сыновьями. Название мастерской мы оставим прежним. "Актон-драйв". Так называется наша улица. Но фотограверные работы Капловича! Звучит жутко. Черт знает что. Всякий раз, когда я отвечаю на телефонные звонки, я буквально давлюсь: "Каплович!"

– Так что бы вы могли рассказать об этом молодом человеке, мистер Каплович?

– Сэм, умоляю вас, не Каплович, а просто Сэм!

– Хорошо, Сэм.

–

То-то же. Взял я, значит, его к себе в мастерскую. Тогда ему, кажется, было девятнадцать. Ничего-то он не знал и не умел. Я его всему научил. Ох уж этот Чарли Феттерик! У нас его прозвали Зябликом. Так, в шутку, никакого издевательства. За год он выучился у нас на хорошего гравера. Очень даже хорошего.

– А что потом?

– А потом он решил залезть в мой сейф. Не зная шифра, представляете? Полицейские нашли у него клочок бумажки с цифрами. Там было все неправильно. Адвокат пытался на этом сыграть. Хотел доказать, будто Чарли и не думал залезать в сейф. Комедия! Еще как думал. В хорошенькое положение он меня поставил. Я парню доверял. Он мне нравился. И вдруг лезет в мой сейф. Тут мое терпение лопнуло. Знаете, я даже обрадовался, когда его посадили, честное благородное слово, обрадовался!

– Я вас понимаю, - сказал Хейвз.

– С малых лет я сам зарабатывал себе на хлеб, мистер Хейвз, - сказал Каплович.
– У меня все руки сожжены кислотой. До сих пор следы остались. Хотя с тех пор много воды утекло. Теперь у меня собственная мастерская, но в жизни ничего не достается даром. У парня были отличные перспективы. У нас он выучился настоящему ремеслу. Но он решил пойти по легкой дорожке. И оказался за решеткой. Каким местом думают эти люди, ума не приложу. Каплович шумно высморкался.
– Значит, у него опять неприятности, у Чарли?

– Да.

– Что он натворил? В прошлом году, говорят, его выпустили из тюрьмы. Я, признаться, слегка перетрухнул. Вдруг он затаил на меня злобу и захочет отомстить. Мало ли на что способны типы, которым ничего не стоит залезть в чужой сейф?

– Но он у вас так и не появился?

– Нет.

– И не пришел просить работы?

– Не пришел. Хотите, я вам кое-что скажу? Я бы ни за что не взял его обратно. Кто-нибудь скажет, что это жестоко. Зато честно. Обжегшись на молоке, мы дуем на воду. Конечно, каждый из нас должен сознавать свой долг перед обществом, и все такое, но я не дал бы ему работы, даже если бы он приполз ко мне на брюхе. Я обращался с ним как с родным сыном. Слава Богу, мои собственные сыновья не пытались залезть в мой сейф. Так что же он отмочил на этот раз?

– Ограбил магазин и убил полицейского.

– Плохо. Очень плохо.
– Каплович печально закивал головой.
– Такого и врагу не пожелаешь. Скверное дело.

– Да, хорошего мало.

– Тут надо ещё подумать, случилось бы с ним такое, не попади он тогда в тюрьму. Надо ещё подумать...

– Не о чем тут думать, мистер Каплович.

– Сэм, умоляю вас.

– Сэм.

– И все-таки надо поразмыслить. Главное, понимаете, если бы у него был серьезный повод лезть в мой сейф. Ну, к примеру, заболела мать или позарез

понадобились деньги. Но он у нас неплохо зарабатывал, да и на Рождество получил приличную премию. Не было у него повода. Никакого! Таких типов нечего и жалеть. Но мне все равно его жаль. Плохо, что парень опять натворил дел. Обидно! Теперь ему не позавидуешь.

– Как вы думаете, мистер Каплович, он мог вернуться к своему старому ремеслу, когда вышел из тюрьмы?

– Не знаю. Но могу проверить, если хотите. Все граверные мастерские мне известны, я могу навести справки незаметно, чтобы его не спугнуть в случае чего. Вы только скажите, я проверю.

– Был бы вам очень признателен.

– Будет сделано. Не люблю воров, мистер Хейвз. Я за честность. На честности держится мир.

– Вот моя карточка, - сказал Хейвз.
– Если что-нибудь узнаете, пожалуйста, позвоните.

Каплович взял карточку и стал читать.

– Коттон, да?
– спросил он.
– Послушайте, мистер Хейвз, когда я надумаю менять фамилию, я вам позвоню. Может, захотите составить мне компанию.

– Всегда готов, мистер Каплович, - сказал Хейвз, широко улыбаясь.

– Сэм, - отозвался тот.
– Умоляю вас.

Человек, вошедший в дежурную комнату, прижимал шляпу к груди. Глаза у него были красными, как у кролика, из носа текло, и вообще вид он имел тот еще, будто с похмелья. Человек стоял у перегородки и шмыгал носом. Он ждал, когда на него обратят внимание. Первым заметил его Мисколо, который шел по коридору из канцелярии с кофейником в руках.

– Чем могу помочь, приятель?
– осведомился он.

– Мне бы, значит... это... Где тут у вас сыщики? Тут, что ли?

– Тут, - сказал Мисколо.
– А что стряслось?

Подойдя ближе к неопрятному типу, он почувствовал сильный запах дешевого вина и слегка отодвинулся.

– В чем дело, приятель?

– Мне бы это... поговорить с ребятами, которые расследуют это... как его... убийство в винном магазине.

– Мейер!
– крикнул Мисколо.
– К тебе! Принимай гостей!

– У тебя что, кофе?
– крикнул в ответ Мейер.

– Кофе.

– Тащи сюда.

Мейер встал из-за стола и подошел к перегородке. Он тоже почувствовал перегар, повел ноздрями и, поморщившись, сказал:

– Слушаю.

– Значит, вы расследуете это... про ту дамочку, которую убили в винном магазине, верно?

– Расследуем, отчего же не расследовать, - сказал Мейер.
– А ты зачем пожаловал? Хочешь признаться в убийстве, да? Это ты её убил?

– Кто, я? Э, нет, что вы... Не я...

Пришелец не знал уже, как убраться подобру-поздорову. Нахлобучив шляпу, он быстро повернулся, чтобы уйти, но голос Мейера остановил его:

– Я пошутил, приятель. Что там у тебя, рассказывай.

– Джордж... Меня, значит, зовут Джордж... Не называйте меня приятелем. Лучше Джордж.

– Буть по-твоему, Джордж. Что там у тебя?

– Можно это... присесть?

– Конечно. Присаживайся. Кофе хочешь?

– Еще чего?
– подал голос Мисколо.
– У нас тут не Армия Спасения.