Американский доктор из России, или история успеха
Шрифт:
— Мы продаем иностранным государствам списанные корабли.
Ого! Значит, пошла уже распродажа «святого святых» — военного оборудования. Теперь понятно, почему адмирала деньги не волновали: любая операция была дешевле малой детали советской подводной лодки или торпедоносца.
Но прежде чем появился адмирал, ко мне в офис привезли пациента родом из Одессы по имени Жорж Габул. Эту фамилию прежде я где-то встречал. Жоржу было около сорока, он уже много лет жил в Нью-Йорке, недавно поехал в свой родной город и там сломал ногу. По грубой, безобразно наложенной повязке из серого гипса я вмиг узнал почерк
— Вам нужна операция.
Когда Изабелла спросила, какая у него страховка, оказалось, что он не работает. На вопрос о страховке жены Жорж сказал, что его жена домработница. Странно было, что эта элегантно одетая женщина с жемчужным ожерельем, бриллиантовыми кольцами и сережками — домработница, имеющая самую низкую в стране страховку. Она привезла Жоржа на дорогой машине, и вообще они производили впечатление людей материально благополучных. Изабелла долго возмущалась:
— Владимир, вы видели эту домработницу?!
Что же со страховкой? Дело было простое: Жорж в Америке не работал ни дня, жена только числилась работающей. Жили они в большом доме, в районе богачей, с видом на океан. Странная, конечно, ситуация для неработающего иммигранта.
Я сделал ему операцию и наложил на ногу илизаровский аппарат. Жорж нетерпеливо спрашивал:
— Когда я смогу опять поехать в Одессу?
— С аппаратом на ноге не стоит ехать. Зачем тебе торопиться?
— У меня там дела. Я владею торговым флотом. Мои корабли ходят в Средиземное море, в Грецию, Турцию и Испанию. Есть у меня там напарник, но лучше все контролировать самому.
Я подумал: вот какие у меня образуются связи с русскими флотами — от Тихого океана до Черного моря! И еще подумалось: адмирал флотом распоряжался, но не был его владельцем, а тут передо мной хозяин пусть не очень большого, но флота.
И вдруг я вспомнил, откуда знал фамилию Жоржа: в газетах писали, что человек с такой фамилией был одним из главарей русской мафии в Америке. Это был брат моего пациента, настолько разбогатевший путем разных махинаций, что купил себе где-то остров. Правда, теперь он сидел в тюрьме. Хотя говорят, что деньги не пахнут, но от моего пациента потянуло неприятным душком.
«Русская мафия» в Нью-Йорке давно концентрировалась в районе Брайтон-бич, где жили одесситы, и на Форест-хилл, где жили бухарские евреи. Бухарский клан процветал даже больше, чем одесский: они прибрали к рукам район Риго-парка. Не выдержав их беспокойного соседства, многие американцы вынуждены были оттуда уехать.
Вскоре после поправки Жорж выдавал замуж свою дочь. Жених был тоже из их среды. Жорж обязательно хотел, чтобы мы с Ириной пришли на свадьбу, прислал нам роскошное приглашение. Свадьба была назначена не где-нибудь, а в «Хилтоне»! Вообще я терпеть не могу подобные сборища — это в буквальном смысле слова то, что называется «в чужом пиру похмелье». Но пересилил простой интерес посмотреть, как гуляют «новые русские».
Одесса гуляет…
Если спрессовать все волны иммигрантов из Советского Союза и России за тридцать лет, они выплеснутся на Брайтон-бич. Это часть района Бруклин в Нью-Йорке, на берегу океанского залива. Сами жители этого места прозвали его «Одесса бич», потому
Одесситов легко узнать (или, как они говорят на своем жаргоне, — вычислить) по их поведению: им до всего есть дело, все их касается, во всякую дырку они хотят всунуть свой нос. В этом отражается их талант сверхобщительности и общее свойство суетливой деловитости. По крайне мере они сами считают себя деловыми. При этом никакие законы и правила для них не законы, ни правила — они всегда сами по себе. Очертя голову одессит готов браться за любое дело и сколько он ни теряет, все равно долго не горюет. По характеру одесситы — оптимисты. Юмор — главная утеха всей их жизни: острое словцо, меткая шутка, анекдот к месту — все это у них постоянно на языке и по любому поводу.
Одесские женщины любят представлять себя гранд-дамами. Их легко узнать (извиняюсь — вычислить) по внешней пышности: туалеты, украшения, драгоценности — все это нанизано и натянуто на их пышные тела рубенсовского типа. Остротой и насмешливостью языка они превосходят даже своих мужей и братьев. Многочисленные их дети вырастают в атмосфере постоянных домашних пререканий, взаимных насмешек, постоянных окриков (это на их жаргоне называется — гвалт) и частых тычков и подзатыльников, но — с неизменной любовью. Таков стиль их повседневной жизни. И этот стиль — лучшая для них подготовка, чтобы тоже стать настоящими одесситами.
Вы спросите: чего одесситам больше всего хочется от жизни? Наслаждения!.. Но особого, шикарного, одесского пошиба. Нет для них ничего более святого, чем память об их городе-колыбели. Подавай им Одессу где бы то ни было! А нет Одессы, так они сами устроят ее для себя где угодно. Вот они и устроили ее на Брайтон Бич.
Жорж со своей женой-«домработницей» жили не на Брайтоне, но были истые одесситы. Поэтому все типично-сверхпышное одесско-брайтонское было представлено в тот вечер в «Хилтоне». Думаю, что стены отеля ничего подобного еше не видели.
Как отец невесты, свадьбу оплачивал Жорж — традиция. Со стороны жениха и невесты было приглашено около семьсот гостей. Для празднования сняли два этажа отеля с двумя бальными залами и громадным рестораном. Часть гостей приехала издалека — со всей Америки и даже из Одессы. Для приезжих были сняты номера в отеле.
Когда мы с Ириной вошли в первый зал, там звучала подзабытая нами музыка: играл эмигрантский русско-цыганский оркестр. В другом зале гремел американский джаз. Все было на все вкусы, но повсюду была слышна русская речь с типичным одесским акцентом. Стены и колонны залов сверхпышно декорированы цветами, лентами, воздушными шарами. Дамы всех возрастов и объемов тоже были декорированы сверхпышно: блистали драгоценностями и безвкусицей дорогих нарядов. Мужчины, как полагается на свадьбах, в смокингах. Если бы сюда заглянули агенты ФБР, я уверен: они бы выловили многих, кто был у них на заметке.