Америкэен-Сити
Шрифт:
Я понимал. Я всё прекрасно понимал. Он беспокоился за свою племянницу, хотя и пробирался к этой мысли какими-то закоулками. Если бы ночью у борделя мадам Томпсон Шульц открыл пальбу, Белла непременно бы пострадала, к гадалке не ходи. Но виновником вчерашнего происшествия был не я. Это шериф начал крутить передо мной своими амбициями; я всего лишь стоял на улице и дышал свежим воздухом. Да и Белла сама ко мне подошла, я её не звал… Короче, если кто и был виновен в той ситуации, то это не я, и потому всякие намёки дока Вульфа на мою угрозу обществу я не разделял.
— Вы хотите, чтобы я перестал ссориться с Шульцем?
Он вспыхнул.
— Я хочу, чтобы вы оставили Беллу в покое! Вы ей не пара!
— Это угроза?
— Это просьба, — немного смягчился док. — И я очень надеюсь на ваше понимание.
Я покривился. Надо же, как изыскано — он надеется на моё понимание! А я могу надеяться на его понимание? Или понимать должен только я, а он может на это надеяться?!
— Ладно, док, будет время, я подумаю над вашим предложением, — ответил я не совсем дружелюбно.
Честно говоря, мне стало обидно — чертовски обидно! Почему люди хотят, чтобы их понимали, но сами совершенно не стремятся к тому, чтобы понять других? Это что, какая-то особая тактика выживания или им просто на всё плевать? Почему никто ни разу не сказал: «Бен, дружище, мы тебя понимаем! Ты классный парень, с тобой не соскучишься!». Уж поверьте, после таких слов со мной точно бы ни кто не соскучился! Но вместо этого я слышу только: «Вы приносите одни неприятности!». Ну и как после этого я должен относиться к людям?
Доктор Вульф поклонился, прощаясь, и направился к трибунам, а я украдкой проследил за ним взглядом и отметил, что сел он рядом с банкиром. Ну конечно, это же одна шайка-лейка: Джениш, Каллахен, док Вульф, Фримен, Лу Фриско. Наверное, и мистер Паттерсон входил в эту команду, только его почему-то изгнали. А может, и сам сбежал. Не выдержал, добрый человек, всей этой интеллигентно-надменной канители. Я бы тоже сбежал, но мне нельзя, у меня ранчо. И Ленни… И долгов целая куча.
Участники продолжали выходить на арену, но пока никто не мог перекрыть результат Рыжего. Большинство не укладывались даже в двенадцать секунд, и я с чистой совестью вычёркивал их из числа конкурентов. Однажды, правда, у меня ёкнуло сердечко, когда какой-то вислоусый ковбой повязал бычка за одиннадцать с половиной секунд. Я даже подумал, что вот он, ещё один претендент на мои баксы. Но — нет. Ковбой выглядел запыхавшимся и, похоже, сам не верил в свой результат.
А потом к воротам подъехала Ленни.
Трибуны ахнули. Нет, не правильно. Ахнула мужская половина трибун, а женская половина заскрипела зубами. Наверное, от зависти. В трещащей по швам рубашке Ленни выглядела как царица амазонок, которой только что надели на голову корону, отчего она вся так и светилась. Она повела плечиками, поправила выпавший из-под шляпы локон и улыбнулась — чуть-чуть, как тогда на ранчо. После этого даже Виски Джордж раскрыл рот и задышал
Мне повезло, щёлкать пальцами она не стала. Отрадно. Но бычок ей всё равно попался вялый. Я смотрел, как он нехотя бегал по арене, и мне пришла в голову мысль, что судьи специально подобрали для Ленни такого неактивного бычка. Или напоили его маковым отваром перед стартом. В-общем, Ленни уложилась ровно в одиннадцать секунд, и когда мистер Фримен объявил результат, мужчины зарыдали от счастья.
Я тоже хлопнул пару раз в ладоши, так, для проформы, чтобы не выделяться. И чтобы Ленни не подумала, будто я не рад её успеху, если она вдруг посмотрит на меня. Но она на меня не смотрела, так что старался я зря.
— Здорово она его захомутала! — воскликнул Виски, комментируя действия этой девчонки. И бросил на меня лукавый взгляд. — Интересно, кто у неё на очереди?
Я поморщился, ибо не понимал его радости. Вот к чему, спрашивается, все эти намёки — «очерёдность», «захомутала»? Ему что, моя личная жизнь спать спокойно не даёт? Пусть лучше делом занимается: Сюзанку к выезду подготовит или молитву прочитает. Серьёзнее надо быть, серьёзней! Я собрался сказать ему это, но тут мистер Фримен выкрикнул:
— Бенжамин Росс!
Я поправил шляпу. Что ж, вот и мой черёд. Виски сразу стал серьёзным, как я того и хотел, взял Сюзанну под уздцы, подвёл ко мне. Сюзанка тихо всхрапнула, ткнулась мне в плечо носом…
Едва я успел сесть в седло, как соседние ворота распахнулась и на арену вылетел бычок. Я сразу догадался, что судьи настроены ко мне недоброжелательно. Другим участникам они давали время оглядеться и подобрать поводья. Мне не дали. Хорошо хоть Сюзанка ушами не хлопает. Заметив мелькнувший перед глазами бычий хвост, она рванула следом. Сюзанка у меня молодец, в родео мы с ней участвовали раз десять, и она уже привыкла, что бычка необходимо догнать. Жизненно необходимо! Мне оставалось только накинуть петлю, что я и сделал. Бычок кувыркнулся через голову, попытался вскочить, но Сюзанка подала назад, натягивая лассо, а я быстро спрыгнул на землю и ловко связал бычку ноги сыромятным ремнём.
— Одиннадцать секунд, — грустным голосом объявил мистер Фримен.
Я посмотрел на Ленни. Я очень хотел увидеть в её глазах восхищение — искреннее и солнечное. Или раздражение, что тоже можно считать проявлением чувств. В конце концов, не столь суть важно какие именно чувства испытывает к тебе любимая девушка. Главное — что б испытывала. А она… она даже не повернулась в мою сторону. Она о чём-то болтала с Генри Каллахеном, сыночком банкира, и не обращала на меня никакого внимания.
Это она мстит мне за вчерашнее. Женщины очень мстительные натуры; в этом плане они сродни кошкам, те тоже никогда обид не забывают. Я обидел — хоть и не очень сильно — и меня следовало наказать. Ладно, наказывай. Только палку не перегибай.