Америкен бой

Рогоза Юрий

Ник, почувствовав опасность, еще не разлепляя глаз бросил тело в сторону и вскочил на ноги. Секунду назад ему казалось, что встать он не сможет даже под дулом пистолета, но тут вскочил довольно резво и как раз вовремя, чтобы опять отпрыгнуть: блестящая сталь про­неслась в сантиметре от его груди.

Чисто автоматически Ник запоминал все, что проис­ходило в комнате, и даже сейчас, среди полной разрухи, точно знал, что отступать ему особенно некуда: сзади шкафы, которые запросто не перепрыгнешь, особенно находясь к ним спиной, перевернутое кресло, о которое главное не споткнуться... Ник видел, как Близнец заносит саблю для нового выпада. С этим еще можно было справиться, отойти на шаг. Но и все. Следующий будет последним. Отойти на шаг, не споткнуться о кресло...

Кресло! Сабля уже начала свой полет, когда Ник изогнулря, уповая на память, сунул руку за спину и с ра­достью почувствовал в ладони толстую ножку массив­ного кресла, слепленного из плотного дерева. Перенап­рягая плечо и с отчаянием чувствуя, как от чрезмерного усилия вывихивается сустав, Ник выволок сзади кресло и, закричав от боли, ударил им по лезвию сабли.

Близнец не понял, откуда взялось кресло в руке у Ни­ка, и не мог ничего предпринять: сабля врезалась в ду­бовую спинку намертво, дополнительный вес изменил траекторию удара, эфес хрустнул, и Близнец, не удержав­шись на ногах, стал заваливаться на Ника.

 Это была последняя возможность. Приказав себе не думать о боли, Ник легко подпрыгнул и нанес страшный удар ногой по ненавистному лицу. Близнец удара не выдержал. Он рухнул на колени, нелепо всплеснул ру­ками и повалился вбок.

С неожиданным безразличием Ник видел, что падаю­щее тело врага с неотвратимостью рока валится на ост­рие сабли. И вот уже блестящее лезвие коснулось тонкой кожи на шее, и кожа стала расходиться, приветливо пуская внутрь отточеный клинок... Только когда брызнул вверх фонтан из перерезанной артерии, Близнец что-то почувствовал, его взгляд осмыслился, руки конвульсивно дернулись и он попытался остановить падение, но было уже поздно.

Кресло подвернулось, и клинок, описав прихотливую дугу, докончил свое дело. Голова Близнеца неестественно повисла, хрустнули шейные позвонки и из раскрытой шеи стала плескать на пол широкими волнами кровь.

Где-то капала вода, и Ник, покачиваясь, направился туда. Он не ошибся в направлении и наконец нащупал в темноте кран. Правая рука безжизненно болталась сбоку и отворачивать заржавелый вентиль пришлось ле­вой. Тот не подавался, а силы истекали слишком быстро. Ник зашипел, нажал настолько сильно, насколько был способен сейчас, но кран признаков жизни не подал.

В голове пульсировало розовое марево, живот подво­дило тошнотой, по телу блуждала боль, словно выбирая место для того, чтобы обосноваться надолго. Руки были грязные, лицо заляпано кровью, одежда изодрана. И вот теперь еще уперся кран.

От подлости заржавелой железки Нику вдруг сдела­лось так нестерпимо обидно, что захотелось плакать. Он сел на пол, примостившись так, чтобы капли падали на его лоб. Тут оказалось, что под краном была лужа и не­медленно намокли штаны.

Ник замычал, с трудом отполз от стены и затих, не выбирая позы. Простор любое движение вызывало теперь боль. Надо было отходить, тем более, что снаружи пока было тихо, но Ник даже думать сейчас не мог. Он лежал и по осколкам собирал свое тело, пытаясь установить, что в нем вообще еще способно двигаться. Так, по всему, получалось, что двигаться могут только несколько паль­цев на ногах да один глаз. Даже губы оказались разбиты.

И тут раздались спокойные, уверенные шаги. И мозг стал сразу чистым, прозрачным. Никто не мог тут по­явиться, кроме врага.

* * *

Железяка сначала подошел к трупу Близнеца и.при­свистнул. Зрелище, действительно, было устрашающим. Кровь залила пространство вокруг него метра на.два. Кроссовок Железяка пачкать не хотел и потому ближе подойти не мог. Приходилось тянуть шею.

 — Небрежное обращение с холодным оружием,— не­громко проговорил он.— Ну, это обозначим как непред­намеренное самоубийство...

Он двинулся к Нику и встал недалеко, но и не сли­шком близко. Так, на всякий случай.

— С остальными сложнее... Ну, давай, поднимайся, гладиатор! Проследуем на разбор полета...

Ник попытался достать Железяку из положения лежа, но тот легко увернулся:

— Без нервов, хлопец. Милиция. .

— Видал я тут одного такого. Так тот хоть в форме был...

— Бывает,—легко согласился Железяка.— Кстати, где он? 

— Вон в том уголке валяется,— кивнул головой Ник, и Железяка совершенно автоматически стал поворачи­ваться в ту сторону, но краем глаза успел уловить намек на движение и ловко отпрыгнул. Ник, хоть и стоял уже на ногах, снова промахнулся.

— Ну ты резвяк,—искренне удивился Мухин.— Кон­чай, говорю, шутки свои, а то врежу раз... Только тащить тебя неохота. Люблю, когда люди сами ходят Ну, давай ручки. У меня как раз браслетики есть.

Ник рук не дал. Он смотрел на лейтенанта в упор и понимал, что такого служивого ему сейчас не одолеть.

Он его вспомнил. Видел тогда, у дверей Пашкиного подъезда. И тогда же почувствовал, что этот —как клещ. Вопьется, хрен выпустит.

— Тебе, мент, придется меня убить. Не сдамся я... Железяка весело улыбнулся:

— По заказным убийствам у нас ты специалист. Меня не мажь. У меня устав и закон. С просьбами в письменном виде. Непременно рассмотрим. А теперь медленно повернись ко мне спиной и ручки назад вытяни...

Ник повернулся, но как только почувствовал, что Же­лезяка приблизился, попытался сбить его с ног. Лейтенант чего-то подобного ждал и легко отпарировал удар:

— Спокойно, парень,— без злобы попросил он.— На сегодня с тебя хватит...

Он повалил Ника на цементный пол и без труда завел ему руку за спину. Ник взвыл от боли, и Железяка с удивлением увидел невероятно распухшее запястье сдоб­ного вишневого цвета. Это запястье в наручник не влезало. Лейтенант, продолжая прижимать Ника к полу покрутил в руках браслеты, пожал плечами и сунул в карман:

— Ладно, так пошли.

На какое-то время Ник потерял способность к сопро­тивлению. Он позволил поднять себя за шкирку, как щенка, поставить на ноги. Потом Железяка несильно толкнул его в спину и Ник поплелся к выходу:

— Все равно в тюрьму не пойду,— бормотал он.— Сейчас исхитрюсь и ты меня убьешь...

— Да ты уж и так весь исхитрился,— заметил лей­тенант, отпирая дверь и щурясь от яркого, после полу­мрака склада, пасмурного света дня.

Ник огляделся. Горящие машины, Трупы...