Америкен бой

Рогоза Юрий

И те трупы на Зеленом переулке. Они чьи? Связывать эти дела или нет?

Конечно, надо бы порасспросить соседей, не видел ли кто машины, отечественной, за рулем инвалид...

Бред.

Но поспрашивать надо.

Тут к Железяке подвалил один из прокурорских:

— Ну-с, Владислав Михайлович, что вы об этом ду­маете?— спрашивая, он протянул руку для пожатия, и Железяка совершенно автоматически пожал ее.

— Пока не знаю,— честно ответил лейтенант.— Не знаю... Что-то они с кем-то не поделили. Самое страш­ное, если в город чужие придут. Это все годы работы насмарку... Они сами плесень эту подчистят. И тогда надо будет опять всех щипать... 

— А машина чья, выяснить удастся? —настаивал прокурорский.

— Ну, если повезет, найдем машину,— не слишком уверенно ответил лейтенант.— Номера проверим, описа­ние... Вот тут в боксе «Додж» стоит. Почему на нем не уехали? И денег на яхте — хоть премию раздавай. Почему деньги не взяли? Сложно все, очень сложно...

— Мы вас очень просим этому расследованию уде­лить особое внимание. Это вопрос политический...

— Понятное дело,— довольно небрежно отмахнулся Железяка.— У нас других вопросов не бывает.

— Я не шучу,—до противности.серьезно попробовал сказать прокурорский.

— Мне что сказать? — наконец взорвался Железя­ка.— Спасибо? Или по-другому благодарить? "Может, «всегда готов»?

 Галстук вот только не ношу...

— Можете ничего не говорить, —милостиво согла­сился прокурорский.—Только из моих слов правильные выводы сделайте. Самое главное для нас всех — выяс­нить, кто тут поработал. Попробуете?

— Мне за это деньги платят,— зло ответил Железяка и направился к останкам догоревшей яхты.

* * *

И тут все было чудно. Лепчика, очевидно, пытали. Но не ужасно. Только так, для острастки. Зато потом убили. Зачем развязали? Почему у него в руке пистолет? Почему незаря­женный? На баловство похоже. Развязали, дали оружие схватить, а потом уже пристрелили. Из «Макарова», кстати.

А того, в пансионате, пристрелили из револьвера. И револьвер бросили на видном месте, а там еще патро­ны были. Не взяли автомат. Не взяли хорошую машину. Не взяли денег. Может, кто из кооператоров озлобился? Профессионалов нанял... Те денег

не берут и оружие у них только свое. А тогда зачем было Лепчика пытать? Про­фессионалы бы перестреляли всех в пять минут и в тиши­не-испарились. Да им всех и не надо было. Только Леп­чика снять — и все.

Ничего Железяка не понимал в этих убийствах. И слежка. Связана с ними слежка? Надо было хоть одного из тех задержать...

Время близилось к. трем ночи и лейтенант начал не­сколько мутнеть мозгами. Он устал.

Немного послонявшись еще по берегу и позадавав себе бесцельно все те же вопросы, на которые все равно не мог ответить, он махнул рукой и отправился домой. Спать.

* * * 

Ник только что принял ванну и теперь голый с удо­вольствием плюхнулся в кресло перед телевизором. На экране в это позднее время демонстрировали европейский хит-парад. Ник попробовал найти какую-нибудь другую программу, но на остальных каналах было пусто. При­шлось вернуться к МТВ.

Негры что-то такое пели в речитативе, а Ник, не вслушиваясь, вскрыл банку с пивом и с удовольствием отхлебнул. 

Глоток ледяного, только что из холодильника, пива пронесся по пищеводу и весело заплескался в желудке.

Ник полузакрыл глаза и попытался ни о чем не ду­мать. Но это ему не удалось. Мозг, переутомленный действием, продолжал лихорадочно планировать.

Следующим на очереди должен был быть этот юрист, Зелень. Арсенал не так богат, как хотелось бы, зато есть граната. Скорее всего придется использовать именно ее. Как?

Завтра будет видно,— пытался утихомирить Ник свой беспокойный разум. Но тот не унимался. Пришлось от­крыть вторую банку пива и постепенно мысли подер­нулись туманчиком. Тот густел, глаза слипались.

Ник выключил телевизор и перевалил свое тело, кото­рое вдруг стало на удивление тяжелым, в постель.

Мягкие и прохладные простыни обняли его и погру­зили в волны сна. Они все накатывали, накатывали, пока, наконец, полностью не затопили его.

Ник спал без сновидений.

* * *

Зелень по образованию был юристом. До того времени, когда его знания понадобились по-настоящему и за вполне приличные вознаграждения, он тянул лямку в хилой юри­дической консультации, давая бездарные советы на мелоч­ные вопросы. Непосредственно в суде он почти никогда не выступал, поскольку страдал удивительно полноценной и законченной формой косноязычия. Постепенно этот недостаток преобразовался в отличный комплекс, который мог бы порадовать любого психоаналитика и значительно обогатить его. Но институт психоаналитиков к тому моменту еще не сформировался, и Зелени пришлось жить со своим комплексом и злобеть от него по-тихому.

Столкновение с Близнецами произошло довольно слу­чайно. К нему как раз обратилась какая-то старушенция по поводу наследства почившего еще более древнего родственника. Документы были в порядке, оценка насле­дуемого произведена. В сущности — хлам. Но при этом в описи, присутствовали бронзовый торшер с инкрустаци­ей полудрагоценными камнями, пасхальное яйцо Фабер­же, два эскиза Врубеля и картинка Бакста.

По мнению Зелени все это бабульке было совершенно не нужно. О чем он и рассказал вскользь как-то в ресто­ране в совершенно случайной компании.

По окончании праздника к. нему обратился толстяк, который поинтересовался адресками, утверждая, что со­бирается кое-что из коллекции прикупить. Зелень помял­ся, ссылаясь на конфиденциальность, но толстяк (а это был Лепчик) настаивал и соглашался заплатить посред­нический процент. И Зелень адресок дал.

Квартирку, конечно, почистили. Старушка, к счастью, не пострадала — ходила за яйцами в магазин, а там оче­редь была.

Больше всего Зелень расстроился даже не столько из-за факта кражи, хотя проассоциировать с ней толстяка и раз­говор с ним было не сложно, сколько из-за того, что тот не звонил и про процент не напоминал. Телефончик его в записной книжке Зелени отыскался, но проблемка заклю­чалась в том, что процент из посреднического плавно перешел в «наводческий», и требовать его значило всту­пать со всей очевидностью в игру, прямо скажем, незакон­ную. Этого Зелень побаивался и звонить тогда не стал.