Америкен бой

Рогоза Юрий

— О.К.,— легко согласился Ник, прикинув, что с та­кой гирей далеко не уйдешь.

Он поднялся на свой этаж, отдал подозрительно огля­девшей его коридорной какие-то квитанции и направился в свой номер. .

Номер отчего-то напоминал келью, причем келью канцелярского работника. Письменный стол, стул, кресло у журнального столика, телевизор, поместившийся на тумбочке, где, видимо, раньше стояла какая-то более мелкая модель, и от этого вся конструкция опасно кача­лась. Кровать, которую принято называть «полутораспальной». Пустой графин, стакан и открывашка на пла­стиковом подносе.

Впрочем, была еще ванная комната, которая Ника приятно поразила. Ванна была чистой, вода — и горячая и холодная, а напор такой, что включенный душ напоми­нал скорее дробовик.

Ник выглянул в окно. Оно выходило в тихий переулок с пыльными липами по обе стороны улицы. Виден был старый дом напротив. В палисаднике перед подъездом девочки играли в «классики» на расчерченном мелом асфальте. Тут же, невдалеке, виднелся закрытый ларек с надписью «Пиво», вокруг которого в томленье проха­живался мужчина в растянутых тренировочных штанах и рубахе, расстегнутой как сверху, где она открывала волосатую грудь, так и снизу, где виднелся треугольник оптимистически вываливающегося из штанов не менее волосатого, чем грудь, животика. В руках он держал авоську с пустой трехлитровой банкой. Мимо прошли какие-то ребята в спецовках, о чем-то спросили его, тот развел руками. Прозвенев детям, проехал трамвай.

И неожидано эта картинка как будто все вернула на свои места, Ник узнал и город, и этот переулок, и мир­ного алкоголика, жаждавшего похмелится и эту страну. Все как-то встало на свои места, словно навели резкость. Мирный переулок, не известный Нику, но такой знако­мый дом напротив, где на третьем этаже женщина, рас­творив настежь окно, заканчивала его мыть. И таким умиротворением веяло от этой идиллической панорамы, что Ника словно окатило теплой волной.

Было еще очень рано. Судя по тому, что в аэропорту его никто не встречал, Сергей либо был занят, либо не получил-таки телеграммы.

Ник решил не очень спешить. Да и устал он за время дороги. Он вышел из номера, справился о наличии буфе­та, который на удивление работал, выпил там стакан минеральной воды, и съел бутерброд с сыром, который выглядел на фоне холодца, зажаренных до черноты кус­ков курицы и вареной колбасы наименее агрессивным. Потом вернулся в свою комнату, быстро принял душ и, разобрав постель, лег спать.

Но утомление не оставляло его. В голове крутились какие-то обрывки мыслей и воспоминаний, где машущая рукой Деб соседствовала с любителем пива у ларька, а Сергей, отчего-то в полном снаряжении и с крупнокали­берным пулеметом прыгал с девочками через скакалку.

Наконец, сон снизошел.

* * *

Был теплый вечер, когда Ник с сумкой легко выскочил из гостиницы. Телефона у Сереги не было и предупредить о времени приезда Ник не смог, но решил положиться на удачу. В это буднее время все либо уже пришли с работы, либо вот-вот придут.

На стоянке машин было несколько такси. Ник сел в первое попавшееся и назвал адрес. Водитель понуро повез, счетчик, впрочем, не включил. Автомобиль громы­хал, проваливаясь в ямы и перебираясь через трамвайные рельсы. Ник внутренне удивлялся, как он до сих пор не развалился, но мысли эти его не расстраивали. Настрое­ние было прекрасное: вот сейчас он встретится со своим другом. С единственным другом. Никто из их подраз­деления больше не выжил,—так писал ему Сергей. Сам он, получив осколок в область плечевого пояса, лежал в госпитале, поэтому в тот рейд не попал. А Ник попал.

Он не хотел вспоминать, как они по-детски попали в прекрасно организованную западню, как их стали поли­вать огнем с главенствующих высот, как заполыхал танк в арьергарде, заперев всю группу в ущелье. И можно было прорываться только вперед. Как потом выясни­лось, прорвался только головной БТР, да и то только для того, чтобы тут же подорваться на мине. Больше Ник из той жизни ничего не помнил, дальше шел плен.

Странно распорядилась их жизнями судьба: осколок тот Сергей получил, вытаскивая Ника из подбитого вер­толета. Но Ник через два дня был свеж и здоров, а Сергей залег в госпиталь месяца на три. Ник тогда переживал, что из-за него друг так подставился, но потом получи­лось, что только благодаря тому ранению Серега и спасся.

Машина петляла по сужающимся улочкам, подбира­ясь к окраинам. Ухабов становилось все больше, зато больше стало и зелени: повсюду росли в беспорядке деревья, лохматые кусты драпировали обшарпанные подъезды.

Ник не знал, где живет Сергей. Он никогда не был у него дома-—так получилось, что хотя они и жили «до войны» в одном городе, но знакомы не были. Поэтому Ник с любопытством смотрел вокруг на симпатичные холмы, на которых расположился жилой массив совер­шенно несимпатичных «хрущевок». Сам он жил в Другом районе, но туда,—на этой мысли он случайно поймал себя,— ему даже заглядывать не хотелось. Не хотелось видеть ни продувную, голую территорию завода, ни об­щаги, ни тогдашних своих знакомых.

Наконец машина визгливо притормозила, чихнула па­ру раз и встала, неровно урча простуженным мотором. Ник хотел было сказать водителю, что мотор «троит», но передумал. Молча, не торгуясь, расплатился и вылез, прихлопнув дверь.

«Ну, вперед, красноармеец!» — скомандовал он себе с интонациями Деб. Откуда она взяла этого «красноар­мейца» Ник не знал, но ему нравилось.

Радостно возбужденный, Ник быстро поднялся на четвертый этаж «хрущевки», подивившись выбитым стек­лам и отечественным граффити, украсившим стены ме­шаниной из «Ленка дура» и «Depech Mode».

Сверился напоследок с бумажкой, на которой был записан адрес, и позвонил в обитую черным дерматином дверь. Подождал. Позвонил еще раз. За дверью разда­лись тихие шаги и мелькнул отсвет в «глазке». Ник понял, что его разглядывают и улыбнулся.

— Кто там? — спросил приглушеный дверью голос. Чудно, но вопрос поставил Ника на мгновение в тупик.

«Действительно, кто я? Как объяснить? Может, я во­обще не туда попал?»

— Простите, а Сергей здесь живет? — наконец спро­сил он.

— Вы один? — вместо ответа спросил голос.

— Да.

Щелкнул замок, и дверь приоткрылась на длину наки­нутой цепочки.

В полумраке подъезда Ник увидел бледное лицо деву­шки с безразличными глазами.

— Здравствуйте,— он не смог сдержать улыбки.— Вы Сережина жена?

— Да,— неожиданно сухо ответила девушка,—Была. А вы-то кто?

— Я Володя Никифоров, Ник. Он вам наверное рас­сказывал. А почему «была»? Он что, не здесь живет?

Девушка смотрела на Ника без всякого выражения. Повисла пауза. Наконец, с видимым усилием, она спро­сила: