Амфитрион
Шрифт:
– Зачем вам такой огромный стол? – спросила Алена, твердо решившая не удовлетворяться туманными обещаниями и не поддаваться на отвлекающие разговоры.
– Именно для подобных случаев, – пожал плечами Заказчик. Похоже было, что присутствие Алены начало его утомлять, и он лишь из вежливости не говорил об этом открыто. – Чтобы жаждущие отдаться мне женщины не сталкивались на нем с письменными приборами и прочими канцелярскими принадлежностями.
– Я никуда не уйду, – заявила Алена, разворачиваясь и опускаясь так, что ее голова оказалась напротив лица Заказчика. Теперь она лежала
Хозяин кабинета смотрел на Алену, положив локти на подлокотники кресла и сведя кончики пальцев. Пропал заветный факс, исчез и кожаный бювар с Митиным делом. Не было и стакана с водой.
– Своей настойчивостью вы удивительно напоминаете мне вашу пра…бабушку, которая тоже почему-то верила – правда, недолго – будто женские прелести могут купить мир. Разочарую вас – не могут: то, что они продаются, не означает, что они покупаются.
Алена повела плечом. Потом приподнялась и села, опершись рукой на столешницу.
– Говорите что угодно, вспоминайте какую-нибудь не мою прабабушку, вам же все равно. Вам наплевать и на Митю, и на меня, вы совершенно автоматически играете с людьми в какие-то сложные игры, но я вам в них не противник – у меня нет ваших знаний, власти и ума. Я хочу отдать вам то, что могу, а большей ценности, чем Алена Ордынцева, у меня нет. И я вам предлагаю эту ценность… в обмен на жизнь Дмитрия Дикого. Сыграйте со мной в эту старую игру – просто так. Если вам настолько все равно – возьмите любимую женщину другого мужчины и сохраните ему жизнь.
Не выдержав холода ни на градус не потеплевшего и не заинтересовавшегося взгляда, Алена соскочила на пол и направилась к Заказчику в обход стола. Он развернулся в крутящемся кресле молча, с ленивым интересом сытого леопарда.
– Вот странный диалог. Но что ж, пускай будет так, – вымолвил он наконец. По-видимому, он до последнего ждал, что Алена сдастся и убежит.
Но Алена, оказывается, хотела этого сама, уже не ради Мити. Давно, с самого случая в «Jizни». Правда, поняла она это лишь сейчас, а когда понял непонятный Заказчик, нам неведомо. Он продолжил:
– Только игра пойдет по моим правилам.
– По каким же?
– Гарантий безопасности вашего… суженого будет еще менее, чем когда вы явились сюда, – он предупреждающе поднял руку, и Алена закрыла приготовившийся возражать рот. – Помимо этого, – продолжил Заказчик, – если вы не оправдаете моих ожиданий, ни вам, ни вашему Мите не поздоровится.
– Каких ожиданий?! – пролепетала Алена, которой показалось, что она совершенно безупречно разыграла карту «вы не сможете не оценить моей жертвы».
Заказчик вздохнул.
– Уже слишком поздний час для вопросов, госпожа Ордынцева, – он поднялся, втряхнул Алену обратно в пиджак, и этрусские створки открылись перед ними. – Пойдемте. До завтра вы принадлежите мне.
Алена не помнит, как вышла из кабинета. Она помнит только, как оглянулась и увидела, что закрылись за ними совершенно обычные двери офиса, закрылись и двери главного входа. Она бросает беспомощный взгляд на Пряничный домик и напоследок успевает поразиться тому, какой он старый,
Еще она помнит, что лиловый плимут «на одного», припаркованный в пустом Крапивенском переулке, оказывается, прекрасно вмещает двоих.
20. Митя наносит ответный удар
Встретившись в зеркале с лицом не Джорджоне, но Дм. Дикого 1992 г. рождения, Митя первым делом подумал, как ни странно, не «Слава тебе, господи, вернулся ко мне мой первоначальный облик», и не «Чертовы проделки “Гнозиса” – все бы им честного человека баламутить», но – «Аведь теперь им меня никак не найти!»
Он был прав: замысел Страттари сработал, хотя и в самый неожиданный момент. Как бы то ни было, происшедшее не усугубляло Митиного положения, а улучшало его. Можно было спать спокойно. Завтрак даже в столь патриархальном месте был двух видов, и Митя, которому требовалось гарантированное насыщение, остановился на изобильном английском, решительно отвергнув претенциозный континентальный. Одичавшему, напуганному и оголодавшему Дикому чудилось: несмотря на возврат лица, ехать в Москву пока нельзя. За обеими квартирами, без сомнения, наблюдают – любому, кто сунется, не поздоровится. Да так ли? По мере того как завтрак наполнял Митю, самоуверенность его тоже крепла. Подтерев куском поджаренного хлебца аппетитную яично-фасолевую жижу, Митя задумался. Разум, подпитанный вкусными калориями, как будто открылся солнечному свету и блаженно забормотал: не обязательно ведь прямо врываться в дом… можно просто оглядеться, посмотреть, где засели люди… кто наблюдает, за чем… съездить к Алене, наконец, удостовериться, что и там слежка…
В конечном счете Митя махнул рукой и решил вернуться в Москву. Из Ряжска до столицы дважды в день ходил автобус (как полагается, «комфортабельный» и даже двухэтажный). Выписавшись из гостиницы (вот где ему помогло отсутствие сменных одежд, счастливых зубных щеток и прочего барахла), Митя немного походил по городу в тщетном поиске достопримечательностей, покормил в парке подозрительно косившихся на него птиц и поехал в любимый город. В пути картина сложилась окончательно.
Прибыв на Щелковский автовокзал (Митя всегда в душе подозревал, что освященная традицией неприязнь приезжих к Москве обусловливалась именно тем, что жизнь их в столице протекала от вокзала к вокзалу, а не, скажем, от Лаврушинского переулка к Остоженке), недавний Джорджоне уверенно поймал машину и, указав водителю в качестве пункта назначения Первый Сити, закручинился.
В чем идея любого предприятия? Принести ценность создателю, лучше всего денежную… Тут в голове у Мити возник Карл Маркс и, назидательно тряся пальцем, стал бубнить что-то про прибавочную стоимость, но Митя, сосредоточившись, прогнал бородатого классика вон. Но что, если деньги этому создателю не нужны? Что, если (и тут Митя охнул) «Гнозис» – не корпорация в обычном понимании этого слова, а то, что называется non-profit organization[56], преследующая совершенно неделовые цели? Что вообще может интересовать такого создателя, как Заказчик?