Амнезия [СИ]
Шрифт:
Присев на боковую ступеньку, он с интересом принялся следить за представлением, с нетерпением ожидая выхода женщины-змеи. Цирковые номера сменяли друг друга, и зрительный зал взрывался шквалом аплодисментов. Провинциалы в едином порыве благодарили артистов за радость принесенную цирком в их серые и скучные будни. Сердце у Чернова замирало каждый раз, когда на арену выходил шталмейстер и объявлял следующий номер. Он пожалел, что не попал к началу и не успел купить программку представления.
— Вероятно, ее выход будет последним, — решил он, убирая с прохода ноги, мешавшие спускающимся детям, которых пригласили на манеж клоуны. — Коронный номер, всегда оставляют на десерт.
От тревожных мыслей его отвлекали коверные со своими плоскими шутками, от которых хотелось удавиться. Заведующий манежем, под тревожный звук барабанной дроби выдержал эффектную паузу и объявил долгожданный выход женщины-змеи. Свет в зале погас. Лишь темные силуэты рабочих сцены метались по маленькому кругу манежа — выставлялось необходимое для выступления оборудование.
Барабанная дробь довела зал до наивысшей точки напряжения и смолкла. Лучи трех прожекторов соединились в одной точке и высветили на черном кубе нечто сверкающее и переливающееся. Зазвучала мелодия флейты, которую исполняют заклинатели змей в Индии, и плавно двигая телом, женщина змея начала свое выступление. Казалось, что в этом существе нет ни одной кости, так гуттаперчиво она складывала и распрямляла свои конечности. Глядя на нее, исчезали такие понятия как позвоночник, коленные и локтевые суставы, шейные позвонки. Да… этой женщине ревматизм не грозил. Трико, вышитое блестящей мишурой, переливалось всеми цветами радуги и пускало блестящие лучи в темный зал. На память Чернову пришел танец удава Каа из киплинговского "Маугли". И через мгновение эта ассоциация превратилась в реальность. Извивающееся тело все более и более походило на тело питона. Уже перестали быть видны руки и ноги, голова в блестящей шапочке потеряла шею, исчезло лицо, и перед зрительным залом появился удав, поднявшийся вверх на полтора-два метра. Он опирался на хвост и раскачивался в танце, переливаясь золотыми блестками.
Наконец музыка смолкла, зал в едином порыве встал и зааплодировал. Зажегся яркий свет, который после темноты всех ослепил, и вновь появившаяся актриса поклонилась. Чернов огляделся. Зрители находились в эйфории. Создавалось впечатление, что через мгновение, эта бурлящая масса бросится на крошечный круг манежа и раздавит циркачку. На лицах сильной половины человечества, вместе с восторгом появилась похоть. Казалось, что в зале нет ни одного мужчины половозрелого возраста, который бы не мечтал слиться в половом акте с этим уникальным телом. Администрация цирка, вероятно, знала о производимом эффекте, и поэтому полюбоваться примой зрителям дали не долго. Свет снова погас, раздалась бравурная музыка, и на манеж стали выходить все артисты, ранее занятые в представлении. Все, кроме женщины-змеи.
— Что же это было? — размышлял он, как и многие зрители оставаясь на месте, не в силах подняться после сильного впечатления. — Гипноз? Ведь я же своими глазами видел, как она превратилась в удава. Превратилась и находилась в его теле несколько секунд. Какой же силой обладает эта женщина, чтобы загипнотизировать такой, в общем-то, не маленький зал? Какая мощь! Какое мастерство!
Чернов встал. Больше ему в зале делать было нечего. Он вернулся в служебные помещения также как и вошел. Оглядевшись, понял, что здесь он приму не найдет и вышел на улицу. Стало темнеть. Ветер усилился и стал холодным. Юрий зябко поежился и снова огляделся. За грузовиками находились автофургоны предназначенные, по-видимому,
На одной из дверей треллера была нарисована звезда, и Чернов понял, что ему сюда. За зашторенным окном мелькнула тень в неверном свете тусклого освещения. Поднявшись по двум металлическим ступеньками, капитан постучал. Через мгновение дверь приоткрылась и в проеме показалась знакомое по вырезкам из газет и афишам лицо. Именно это лицо заполняло стены квартиры старика Забродина. Женщина была одета в шелковый халат на красном фоне которого, играли отдающие золотом драконы. Лицо ее выразило недоумение и вопрос.
— Вы ко мне? — спросила она и окинула Чернова испытующим взглядом. Вероятно, ладная фигура оперуполномоченного ей показалась симпатичной и, распахнув дверь чуть пошире, она пригласила его пройти в свою грим-уборную.
— Разрешите представиться, — волнуясь, начал он, не зная с чего начать разговор. — Тут такое дело… Видите ли… я… работаю, в районном отделении милиции. Вот мои документы, — и он, суетясь, полез во внутренний карман пиджака за удостоверением. — В вашем цирке, сегодня ночью произошел инцидент… Был задержан и доставлен к нам в отделение Забродин Георгий Иванович. Я хотел бы получить от Вас какую-нибудь информацию по этому вопросу.
— Вы обратились не по адресу, — ответила прима, расчесывая великолепные с огненным отливом волосы. — Боюсь, что ничем не смогу вам помочь. Обратитесь к администрации. Я в эту ночь спала и видела волшебные сны, — и, потянувшись, женщина сладко зевнула.
— Но… Забродин…У него вся комната вашими портретами увешена. Он говорит… Что вы типа… Ну волшебницы что ли… Колдуньи… — снова начал Чернов.
— Какая ерунда! Пустое. Я думала, вы пришли выразить восхищение… а вы… Не интересно, — и она, сморщив красивый рот в смешной гримаске, передернула плечами.
От этого движения шелк халата соскользнул с плеча, и Чернову представилось необыкновенной красоты тело. Грудь роскошной формы, упругая и плотная, приковала к себе его внимание, и он не мог отвести глаз от этого чуда природы. Его словно магнитом потянуло дотронуться до этого совершенства, и рука непроизвольно двинулась вперед.
— Нравится? — не смущаясь своей наготы, спросила она. Чернов покраснел и опустил руку.
— Я… Я не знал что вы так красивы… — прошептал он и отвел глаза от ее тела. Смущенный, стараясь отвлечься от увиденного, он стал рассматривать роскошное убранство фургона.
Помещение не производило впечатления чего-нибудь временного. Здесь все было продуманно. Функциональность соседствовала с роскошью. За китайской, судя по драконам, ширмой, стояла небольшая кровать. На ширме висели предметы женского туалета, и Чернов поймал себя на мысли, что ему хочется взять хоть один предмет и спрятать в карман. Пол устилал ковер, с растительным орнаментом, в котором мягко утопали ноги. В воздухе стоял запах чего-то терпкого и сладкого. Напротив двери, к стене было прикреплено огромное зеркало в резной деревянной раме. Столик под ним был заставлен несчитанным количеством баночек и флаконов. Практически каждая емкость производила впечатление антикварности. Флаконы были матового стекла разных оттенков. В продаже таких раритетов Чернов никогда не видел. По бокам подзеркальника стояли свечи в медных подсвечниках, и их пламя многократно отражалось в зеркале, создавая впечатление тоннеля. Удивившись, Чернов оглянулся и увидел на двери второе зеркало, которое и помогало создавать такой удивительный эффект.