Амнезия "Спес"
Шрифт:
— Ясненько, — принял мое объяснение Паленый, — а у щера хвост — да-а, орудует он им быстро. Длинный, крепкий и весь в шипах. Туда-сюда — хлесть, хлесть и калечит так, что попробуй, выживи потом еще! Хорошее у тебя прозвище. Но на новом месте тебе его еще отработать придется. Ты ж понимаешь?
Но не успел я кивнуть на это, что, дескать — да, такие вещи знаем, как дверь распахнулась, и на пороге каюты нарисовался Пердун:
— Жрать пошли, пора уже! — и, не дожидаясь нас, слинял с глаз, видно так спешил на обед.
— Он пожрать любит, — подтвердил мою догадку
— А он всегда был таким… странным? — спросил я, когда мы выходили из отсека.
— Не, говорят, раньше нормальным был. Ему на выпускном сильно по башке настучали, а он потом еще и из больнички сбежал — видишь ли, каникулы пропустить не захотел. Его доставили обратно с сильными болями. А по выходу, когда он уже таким стал, Пердуна на прииски хотели отправить. Но в финале-то он бился хорошо, и Стояк к тому моменту уже успел на него заявку накатать. В общем, все-таки нам отдали. Да он в деле-то ничего, приказы выполняет четко, да и сильный очень, так что камни разгребает быстрее всех.
Пока соображал по сказанному, а потом содрогался при мысли, что могло бы быть, не выполняй я все предписания врачей, мы успели выйти на улицу.
Камбуз, где питались и команды искателей, находился на первом этаже общаги аграриев, и нам следовало только пересечь проезжую часть, которая разделяла здания.
Собственно, когда-то, это была одна из улиц города, как и многие другие, которые теперь стояли с перекрытыми проездами, отделенные от обитаемой части Корабля.
Но сейчас это был всего лишь форпост на границе жилых палуб и проселка — широкого туннеля, убегающего вглубь территорий — к рудникам, каменоломням и фермам.
Что было раньше в тех помещениях, которые своими дверями выходили на улицу с двух сторон, я конечно не знал. Сейчас, ближе к выезду, имелись только наша казарма и гаражи с багги, а напротив — общага аграриев, чьи плантации пролегали дальше, в этом направлении.
Там, где заканчивалась улица, возле самого выезда в туннель, помещения с двух сторон занимал пост хранов.
Все же остальные здания просто пустовали, и свободный доступ был туда запрещен. Впрочем, искателям там точно было делать нечего — все, что имело хоть какую-то ценность и могло использоваться, понятно, что вывезли еще много лет назад.
Весь фасад трехэтажного здания напротив, занимали заведения, без которых не могло функционировать даже такое маленькое людское сообщество, которое образовалось здесь. Сама общага агриков имела с улицы только вход, а вот все помещения ее, как обычно с жильем и было, уходили вглубь каменного массива.
Вдоль же дороги тянулись двери столовых залов и пары магазинов, имеющих вполне привычные витрины, какие я привык видеть на Торговой площади.
На уровне второго этажа висел красный крест, обозначающий, что медпункт, в котором сейчас находится Червяк, располагается там.
Что было на третьем, я с ходу не понял, но в каютах с окнами простые рабочие проживать не могли — это-то я понимал. Возможно, какая-то контора или квартиры старшин размещались там.
Я вертел головой, с интересом
В зале столовой было значительно теплее, чем на улице, и вкусно пахло. Я понял, что ужасно проголодался и сразу заспешил к раздатку. Но про себя отметил, что помещение непривычно мало и… неожиданно — мне здесь нравилось.
Я-то привык, что на камбузе в интернате наш столовый зал огромен и способен вместить в себя пять сотен человек. Да и понятно, в две смены в нем кормили десять потоков пацанов. А вот в этот зал, наверное, и сотни человек не влезет.
Впрочем, это я осмысливал между делом, а сам тем временем уже хапнул поднос и тащил его вдоль раздатка, высматривая по выставленным лоткам, что здесь подают. Но вот Паленый мое мимолетное внимание к столовому залу приметил:
— Что, маленьким кажется? — хмыкнул он. — Я вот тоже удивился в первый раз, когда из интерната прибыл. Ну, ничего, щас в поиск сходим, кредов заработаем и я поведу тебя в тратторию «Джуса Пица», там вообще в первый раз может показаться, что тесно совсем, но жратва такая — м-м-м, пальцы вместе с ней пообкусываешь!
— А что это такое, джус питса? — что такое траттория я знал, хотя ни разу по понятной причине в таких заведениях не был, о вот набор непонятных звуков в дополнении меня озадачил.
— О, это имя знаменитого предка шефа Рамульда, что там заправляет! В честь него даже названы напиток и одно из блюд, что там подают.
— Ладно, сходим, — согласился я, продолжая шарить глазам по лоткам и сглатывая слюну.
— Э-э, да ты не понял! — возмутился Паленый. — Я-то говорил это к тому, что по моим наблюдениям: чем меньше зал на камбузе, тем вкусней жратва!
— Угу, — опять не стал спорить я.
Может там и вкусней, но до Торговой площади отсюда топать и топать, да и кредов к тому же у меня пока нет. А вот тут, прямо передо мной и прямо сейчас, был выставлен такой ассортимент харчей, какой нам в интернате выдавали за день!
Там-то никто нас не баловал, что дали — то и ешьте. А здесь-то — разнообразие!
Так что занят я был и Паленого слушал вполуха.
Супа вон даже было два — мясной и рыбный, при том, аппетитные такие, что просто нечета тем серо-мутным неопределенностям с интернатского камбуза! Ну, я ж, конечно, начерпал себе из первой кастрюли.
А над вторым и вовсе завис. Кролик тушеный, рыба жаренная и моллюски в соусе! И гарнир разный! Но решился, выбрав по тому же принципу: мясцо — это наше все! В интернате-то его гораздо реже давали, чем разную водоплавающую живность, и то не такими кусками, а все больше или фаршем, или просто подливкой с запахом.
— Да ты рыбку лучше возьми, она хоть одним ломтем большим, а этот дохляк чё? Только кости одни! — сунулся в мою тарелку Паленый. — Вот в дальний поиск пойдем, дикого крола словим, вот там мясо, так мясо, жир аж по рукам течет!