Аморе Аморетти
Шрифт:
4 стебля лука-порея; понадобится только белая часть, тщательно вымыть и крупно нарезать.
4 стебля сельдерея, крупно нарезать.
Полстакана листьев розмарина.
1 пучок свежего шалфея, крупно порезать.
Оливковое масло.
2 ч. л. с горкой сушеного эстрагона.
2 ч. л. с горкой сушеного майорана.
Соль
3 толстых зубчика чеснока, мелко нарезать.
Полпучка петрушки, мелко нарезать.
Сливки.
Паста, сварить и слить воду.
В блендере смешайте лук-порей с сельдереем, розмарином и шалфеем до образования гладкой пасты.
В сковороде нагрейте оливковое масло и тушите получившуюся смесь на умеренном огне, часто помешивая, до мягкости — около 12–15 минут. Добавьте сухие травы и два-три стакана воды. Доведите до кипения, затем тушите на медленном огне, пока смесь не уменьшится в объеме и не загустеет, около получаса. Приправьте солью и перцем, добавьте чеснок и петрушку, готовьте еще 5 минут.
Перед подачей влейте немного сливок, потушите еще несколько минут и добавьте готовую пасту, тщательно перемешав с соусом и держа на сильном огне.
(Для особого соуса по рецепту Эмбы смешайте в равных частях сальса эрбе и простой томатный соус, добавьте сливки, приправьте и доведите до кипения, а затем добавьте готовую пасту.)
До самой темноты мы едим, разговариваем, смеемся, фотографируемся. Я устала, день получился слишком насыщенным. Эмба выносит липкое апельсиновое печенье, которое испекла специально для своего «маленького австралийского кролика», и то, что съесть уже невозможно, заворачивает мне с собой, хоть я и наелась до отвала и поклялась никогда больше не прикасаться к еде.
Когда Пьеро наконец объявляет, что нам пора, я рада — мой запас жизнерадостности почти истощился. Меня полдня называли кроликом, и это слово, как волшебный эликсир, развеяло мое обычное представление о себе как о женщине средних лет (или, как говорят итальянцы, di una certa eta — «определенного возвраста»), чьи дни похожи друг на друга и которая иногда, может быть, и делает чудесный десерт, но в целом так и не достигла в жизни никаких высот. Мы с ревом трогаемся с места и уезжаем в ночь, чувствуя себя окутанными любовью и щедростью этой потрясающей женщины.
После праздника Феррагосто лето клонится к закату. Компании роскошных загорелых флорентийцев — стройные пышногрудые женщины, одетые сплошь в белое, мужчины с длинными волосами, собранными в хвост, и перекинутыми через плечо льняными пиджаками — больше не приезжают и не устраивают субботними вечерами шикарных загородных вечеринок. Анджело, наш поставщик грибов, привозит ящики белых из Румынии и Венгрии — для местных еще рановато — и нудно торгуется с Джанфранко. Мы делаем ризотто с белыми грибами, кростини с белыми грибами, соусы для пасты с белыми грибами; нарезаем их бумажно-тонкими ломтиками и посыпаем карпаччо, запекаем целиком с чесноком и, разумеется, используем как гарнир для знаменитого тальятеДжанфранко.
Закончив разгружать свой грузовик, Анджело приходит на кухню и встает так близко ко мне, что я слышу, как урчит у него в животе. Он снова прижимает меня к раковине и говорит, что я ему очень нравлюсь, но у меня за плечами двадцать пять лет отношений с ненадежными мужчинами, поэтому я отвечаю, что в это трудно поверить, ведь мы даже никогда не разговаривали. Тем не менее его внимание мне льстит, а его ненадежность лишь усиливает его обаяние. Он высокий, худой, у него обвисшие усы, мешки под глазами и хриплый, прокуренный голос; его энергичность и уверенность в себе нравятся мне и, несмотря на предостережения Джанфранко, заставляют с нетерпением ждать его приезда. Разумеется, Анджело женат — мелочь, которая не мешает ему пригласить меня на свидание. Мы часто
Прошлый опыт научил меня отличать одиночество от страсти. Когда пробуждается страсть (дважды), ее объектом становится Игнацио, несмотря на его настороженное отношение ко мне. Мы оказываемся в постели, в первый раз по его инициативе, во второй — по моей. Это случается еще в первые месяцы моей работы в «Ла Кантинетта». Мы занимаемся любовью легко, с восторгом узнавая друг друга, как это обычно и бывает между бывшими любовниками, но второй раз заканчивается серьезным разговором о его девушке Милене, и, к нашему удивлению, мы решаем поступить по-взрослому, ведь то, что мы делаем, несправедливо по отношению к ней. На следующий вечер когда мы сидим за ужином с Миленой, то нарочно не встречаемся глазами, и это означает, что решение окончательное.
За лето друзья приезжают несколько раз, но больше всего запоминается визит Валери и Дугласа Хэммерфилдов — супружеской пары, с которой я познакомилась на кулинарных курсах в Сиднее. Перед отъездом в Тоскану Валери сидела в салоне красоты, где случайно прочла статью о вилле Виньямаджо, где снимался фильм Кеннета Браны «Много шума из ничего». Они поселились на этой вилле, о чем восторженно мне сообщают, приехав пообедать в «Ла Кантинетту». Вдохновленные красотой виллы, они решили организовать там кулинарные курсы выходного дня с проживанием для австралийских туристов. Не соглашусь ли я с ними сотрудничать?
Я уже была на вилле Виньямаджо — несколько месяцев назад, с Игнацио. Это небольшое поместье, окруженное виноградником и оливковыми рощами; здешние вина считаются превосходными. С Винь-ямаджо связаны различные мифы — говорят, что здесь родилась Мона Лиза и что здесь есть система подземных пещер, где во время последней войны скрывались шпионы. Правда это или нет, никто не знает, но в одном можно быть уверенным: вилла необыкновенно красива. Для съемок фильма Браны фасад выкрасили в розовый цвет, и свежеокрашенная вилла сияет среди прохладных кипарисовых стен, огромного ухоженного сада, лимонных деревьев в больших горшках, изгородей и фигурных кустов.
Валери предлагает в конце октября, когда закончится моя работа в «Ла Кантинетте», переехать на виллу и подготовить все к приезду группы, которую, будем надеяться, ей удастся собрать по возвращении в Австралию. Тем временем я должна продумать план кулинарных занятий на неделю, а также спланировать экскурсии на виноградники, сыроварни, в окрестные горные деревушки, а также придумать другие мероприятия. Ее идея кажется мне очень амбициозной, хотя Валери утверждает, что уже все обсудила с менеджером виллы. Решаю подождать, удастся ли ей набрать группу, и лишь потом взяться за организацию программы, хотя и обсуждаю идею с Джанфранко, которому она нравится. Он обещает помочь с составлением меню для кулинарной школы.
Фоном для моих октябрьских прогулок становятся ружейные выстрелы: начался охотничий сезон. Охотники в камуфляже попадаются на каждом шагу, а мама в письме беспокоится, как бы меня по ошибке не приняли за дикого кабана. В нашем меню появляются различные блюда из дичи — особенно восхитительно рагу из куропатки с панчеттой, которое готовит Джанфранко. Время от времени он ходит на охоту с друзьями. Стало прохладно, посетителей так мало, что мне скучно, и я жду, когда же все это кончится, считаю оставшиеся дни и больше обычного тоскую по дому, родным и друзьям. Сижу в своем уголке у плит, демонстративно уткнувшись в книжку, украдкой потягиваю кьянти и жую куски острого пармезана, пока остальные паясничают, рассказывают анекдоты, горячо обсуждают спортивные события и смотрят маленький телевизор, который мы поставили на краю рабочего стола.
Одна из моих ежевечерних обязанностей — нарезать несколько горстей картофеля и поместить ломтики в форму для запекания со свежим розмарином, дольками чеснока и оливковым маслом, а затем запечь до хрустящей золотистой корочки снаружи и мягкости внутри. Потом весь вечер я таскаю картошку из формы, виновато и украдкой жуя. На мне брюки куда большего размера, чем те, что я носила, когда приехала сюда, и габариты все увеличиваются. (Я уже мрачно планирую сесть на «диету Дженни Крейг» и помногу плавать, как только вернусь в Австралию.)