Ампир «В»
Шрифт:
Зато я написал о самом главном, думал я жалобно, и в моем стихотворении дышит подлинная поэтическая сила. В нем затронуты важнейшие мировоззренческие пласты и видна драма человеческого духа. А главное, в нем полностью отражены все культурные и сущностные проблемы современной цивилизации…
Но в глубине души я уже понимал, что проиграл. Стихотворение Митры было лучше, это подтвердил бы любой вампир. Оставалась только надежда, что Гера узнает меня по особенностям стиля. Тогда, если она захочет…
Экран снова замигал, и я понял, что сейчас моя судьба решится. Та его половинка, где было стихотворение
«Чмок тя»
Это ничего еще не значит, подумал я упрямо. Через секунду потемнела моя половинка экрана. А потом по ней пробежала размашистая жирная строка:
«В Бобринец, тварино!»
Я ощутил легкую боль в районе локтевого сгиба, где игла уходила под кожу, и решил, что сбил повязку неловким движением. Я протянул было к ней свободную руку, чтобы поправить – но рука мне не подчинилась. А затем волна какой-то принудительной усталости прошла через мой ум, и я потерял к происходящему интерес.
Следующие час или два я помню только отрывками. Передо мной несколько раз появлялись лица Бальдра и Локи. Локи вынул из моей руки иглу, а Бальдр казенным голосом зачитал дуэльный ордер Митры. Он был следующего содержания:
«Локи Девятому от Митры Шестого.
Служебное.
Дуэльный Ордер.
Рама Второй ведет себя глупо и нагло. Но это вызывает к нему только жалость. В случае моей победы в этом дурацком состязании прошу привязать его к той самой шведской стенке, от которой я когда-то отвязал его, чтобы ввести в наш мир. На столе перед ним я прошу поставить монитор, куда будет передаваться изображение с камеры на булавке моего галстука. Я хочу, чтобы Рама Второй во всех подробностях увидел мою встречу с той особой, чьим терпением и доброжелательностью он так нахально злоупотреблял. Мною движет двоякое чувство. Первое, я хочу, чтобы он понял, как следует вести себя воспитанному мужчине, общаясь с дамой. Второе, я хочу развлечь Раму Второго, зная его склонность к подобным зрелищам. Пора, наконец, разорвать эксклюзивную связь с нацистским асом Руделем, в которой Рама Второй ищет спасения от одиночества.
Готов за это к встрече с Богом.
Я разозлился даже в своем мутном трансе – но всей моей злобы было недостаточно для того, чтобы пошевелить пальцем.
Локи с Бальдром оторвали меня от стула и понесли в кабинет. Оба Набоковых смотрели на меня в упор – с предельной брезгливостью, словно не могли простить мне поражения.
Потом меня привязали к шведской стенке. Я почти не чувствовал прикосновений Бальдра и Локи. Только когда мне слишком сильно вывернули руку, я ощутил тупую, будто обернутую ватой боль. Затем Бальдр вышел, и я остался наедине с Локи.
Локи остановился передо мной и некоторое
– Дурак! – сказал Локи. – Дурак! Что ты из себя строишь, а? При чем тут «Ипостась Архонтов?» Ты кто у нас вообще такой – комаринский пацан или левый мыслитель? «Князь мира сего» и «Комарик» – это одна и та же тема! Одна и та же! Только формулировка разная. Неужели не понятно?
Он снова ущипнул меня – так, что у меня потемнело в глазах.
– Мы все были уверены, что ты победишь, – продолжал он. – Все! Даже время тебе дали, чтоб ты в кабинет сходил и препарат выбрал какой хочешь. Я на тебя весь свободный баблос поставил, целых пять граммов. Столько за всю жизнь не скопить! Ты сволочь, вот ты кто!
Я ожидал, что он еще раз ущипнет меня, но вместо этого он вдруг расплакался – старческим, слабым и бессильным плачем. Потом вытер рукавом слезы вместе с размытым гримом и сказал почти дружелюбно:
– Знаешь, Рама, как говорят – у каждого в хамлете есть свой принц Датский. Оно, конечно, понятно. Но твой что-то совсем обнаглел – об него уже все вокруг спотыкаться начали. Пора тебе завязывать с этими левыми понтами. Надо взрослеть. Потому что эта дорога никуда тебя не приведет – это я тебе как старший товарищ говорю. Знаешь песню – «земля, небо, между землей и небом война…» Не думал, про что она? Я тебе скажу. Война потому идет, что никто не знает, где небо, а где земля. Есть два неба. Два противоположных верха. И каждый из них хочет сделать другой верх низом. Это уже потом он землей называться будет, когда вопрос решится. Но в какую сторону он решится, никто не в курсе. И ты в этой войне полевой командир, понял? Князь мира сего – это ты. А не можешь – пойди в дальний окоп и застрелись. Только сначала язык передай по эстафете. И застрелись не в дурацком стишке, а в реальном времени. Вот так…
Я глубоко вдохнул, и в этот момент он с невероятной силой ущипнул меня прямо за пупок. Я на несколько секунд потерял сознание от боли – Локи, похоже, был на конфете смерти. Когда я пришел в себя, он уже успокоился.
– Извини, – сказал он. – Это из-за баблоса. Сам должен понимать…
Я понимал. Поэтому, когда в комнату вошел Бальдр, я испытал большое облегчение.
Придвинув стол ко мне вплотную, Бальдр поставил на него ноутбук, от которого в коридор тянулись переплетающиеся провода. Повернув экран так, чтобы мне удобно было смотреть, он спросил:
– Тебе все видно? А?
Приложив ладонь к уху, он подождал моего ответа – и, не дождавшись его, продолжил:
– Молчание – знак согласия, хе-хе… Условия ордера выполнены. Надо сказать, Рама, что тебе очень повезло. К этому моменту ты мог бы много раз расстаться с жизнью. А ты жив и здоров. И отделаешься, похоже, только синяком на локте. Поздравляю, дружок.
Я видел экран хорошо. На нем было сероватое мерцание, в котором нельзя было выделить ничего осмысленного.
– Митра включит трансляцию сам, – сказал Бальдр. – Счастливо оставаться.